Отражение
Шрифт:
Она не проронила ни слова.
Я хочу посмотреть фотографии Ламбурна, — сказала она наконец.
Я протянул ей папку «Ламбурн», и она, по-прежнему молча, просмотрела ее от корки до корки.
Не утруждайте себя. Я не жду комплиментов, сказал я. — Я знаю, что это не бог весть что. Вы лжете, — сказала Клэр, наградив меня свирепым взглядом. — Вы отлично знаете цену своим работам.
Закрыв папку с видами Ламбурна, она забарабанила по ней, сосредоточенно прикусив губу.
Мне кажется, эти фотографии вполне подойдут для нашей книги, — сказала она. — Конечно, последнее слово принадлежит не мне, но…
Порывшись в большой коричневой сумке, она извлекла оттуда пачку сигарет
разнервничалась, черт побери? — подумал я. — Что
могло до такой степени нарушить ее душевное равновесие?» Волнение растворило парадный глянец, и я увидел перед собой обычную женщину, юную, темноволосую, задумчивую.
Она сделала несколько глубоких затяжек, потом взглянула на свои пальцы, которые продолжали дрожать.
В чем дело? — спросил я наконец. Да так, ничего. — Она быстро взглянула на меня и, отвернувшись, сказала. — Я уже давно ищу что-то вроде вас. Что-что? — отозвался я, озадаченный. Мм… — она стряхнула пепел. — Мама, наверное, говорила вам, что я хочу стать издателем. Говорила. Многие не принимают меня всерьез из-за возраста. Но я работаю в этой области уже пять лет и знаю, чего хочу. Не сомневаюсь. Нет, не то… мне нужно… я хочу… В общем, я должна сделать книгу, которая поможет мне утвердиться в издательском деле. Все должны знать, что я выпустила книгу, имевшую огромный успех. Тогда моя карьера обеспечена. Понимаете? Понимаю. Так вот, я ищу эту книгу уже около двух лет и почти отчаялась, потому что мне нужно нечто совсем особенное. И наконец… — она сделала глубокий вдох, — наконец я нашла то, что искала. Но из Ламбурна не сделаешь сенсации, — сказал я удивленно. — Кроме того, я считал, что это книга вашего шефа. Боже, какой же вы идиот, — сказала она. — При чем тут Ламбурн? Вот, — она положила руку на папку «Жизнь жокея». — Вот что я имею в виду. Эти фотографии не нуждаются в тексте. Они рассказывают свою повесть без слов. Если поместить их в определенном порядке…
представить как образ жизни… как автобиографию, социальный комментарий, проникновение в самую суть человеческой натуры, показать все… весь механизм… изнутри… Представляете, какая потрясающая выйдет книга? Люди сразу забудут о цветах и рыбках.
Насколько мне известно, альбом «Цветы» разошелся двухмиллионным тиражом. Я вижу, вы мне не верите, — сказала Клэр. — У вас просто не хватает воображения… — Она внезапно замолчала и нахмурилась. — Вы где-нибудь уже публиковали свои фотографии? В газетах, журналах? Публиковали?
Я покачал головой.
Нет, я никуда их не предлагал. Удивительный человек! У вас такой талант, а вы им совсем не пользуетесь! Но… фотографией занимаются многие.
Конечно. Но совсем не каждый делает большую серию фотографий, задавшись целью показать образ жизни — целиком, как он есть. — Она стряхнула пепел. — Ведь здесь все, в этой папке, — тяжкий труд, беззаветная преданность, плохая погода, праздники, будни, и торжество, и боль… Фотографии разложены не по порядку, но я всего лишь раз взглянула на них и уже знаю о вашей жизни все. И воспринимаю ее как что-то близкое, глубоко личное. Это сделали вы. Благодаря вам я сумела понять вашу жизнь изнутри, увидеть то, что видите вы. Я вижу воодушевление на лицах владельцев. Вижу, какие они разные. Вижу, как многим вы обязаны конюхам. Вижу озабоченность тренеров. Вижу жокеев в минуты веселья. Восхищаюсь их мужеством. В этих снимках ваша душа, и любовь к людям, и понимание жизни. Люди открылись для меня с неожиданной стороны, и это тоже сделали вы.
Никогда не думал, — сказал я медленно, — что мои фотографии так откровенны. Взгляните хотя бы на эту, — сказала Клэр, вытаскивая снимок из папки. — Вот. Посмотрите на этого человека в спецодежде. Он разувает юношу со сломанной ключицей… Каждое его движение причиняет юноше боль, и он старается снять ботинок
как можно осторожнее. Не нужно слов, так выразительны их позы и лица.
Она положила фотографию на место и серьезно сказала:
Мне понадобится время, чтобы все устроить. Можете пообещать, что не пойдете предлагать фотографии другому издателю, как только за мной закроется дверь? Даю вам честное слово, — сказал я. И смотрите не проболтайтесь шефу, когда он вернется. Я хочу выпустить эту книгу сама. Он тут совершенно ни при чем. Хорошо, — пообещал я, с трудом сдерживая улыбку. Может, у вас и нет честолюбия, — резко сказала Клэр, — а вот у меня есть. Что да, то да. Вы же от этого только выиграете. Если книга
будет иметь успех, — а я В этом нисколько не
сомневаюсь, — получите приличный гонорар. — После недолгой паузы она добавила: — Аванс вам выпишут сразу после подписания контракта.
Контракта… Ну да, контракта. Чему вы улыбаетесь? — спросила Клзр и строго добавила: — Берегите
фотографии. Я скоро приеду за ними — одна, без шефа.
С этими словами она всучила мне папку, и я
положил ее на прежнее место в бюро, так что, когда вернулся ее молодой энергичный шеф, на столе лежала только папка с видами Ламбурна. Проглядев ее, он сказал, что фотографии им подходят, впрочем, особого восторга не выразил. Вскоре они с Клэр ушли и унесли папку с собой.
Оставшись один, я подумал, что уверенность Клэр по поводу успеха ее будущей книги скоро улетучится. Она вспомнит, что большинство ее знакомых презирают людей, имеющих дело с лошадьми, поймет, что книга жокея о его жизни очень мало кому понравится, и пришлет письмо с извинениями: «Мистер Нор, мне очень жаль, но…»
В общем, я ни на что не рассчитывал. Если придет письмо, можно отправить его в мусорную корзину, не читая.
Глава 11
Я отправился в Суиндон и забрал из фотолаборатории проявленные пленки, которые оставил по пути в Вискантон прошлым утром. Остаток дня я печатал фотографии Ланса Киншипа и его съемочной группы.
Я был почти уверен, что Киншипу работы понравятся. Правда, на некоторых снимках было помимо моей воли заметно, что его общество доставляет коллегам мало радости, но на других мне удалось запечатлеть людей Киншипа в естественных, непринужденных позах, а сам он, в твидовом костюме для верховой езды, казалось, не просто отдавал команды, а дирижировал маленьким оркестром и выглядел так умопомрачительно аристократично, что лучшего не приходилось и желать. В одном из кадров я снял их на фоне мчащихся к финишу взмыленных лошадей; сделал несколько необычных фотографий: крупным планом — Киншип, а съемочная группа позади, расплывчатым пятном. Пару раз я щелкнул Киншипа прямо из-за спины кинооператора и получил несколько сюрреалистических кадров: весь
передний план занимала огромная камера, а Киншип стоял посреди поля, высвеченный рассеянным солнечным лучом. Серия рассказывала о преуспевающем дельце, хозяине жизни, блестяще осведомленном о всех тонкостях своей отрасли — этого-то и ждал от меня Ланс Киншип. Неважно, что продукция его фирмы лишь на несколько секунд мелькнет в рекламном ролике: из самого процесса производства мне удалось сделать киноэпопею.
На следующий день, когда фотографии высохли, я, смутно сознавая нелепость своих действий, приклеил к каждой узкую полоску клейкой ленты, на которой напечатал: «Авторское право принадлежит Филипу