Отречение
Шрифт:
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Фарон, — но мне кажется, что эти живут здесь уже продолжительное время, не так ли? Мы же ищем беглецов последних нескольких десятидневий.
Смилла нахмурилась, и маг понял, что она размышляет, стоит сейчас лгать или нет.
— Да, в последнее время здесь появилось больше мужчин-дроу, — заговорила она, — потакающих своим самым грязным желаниям, но, насколько я знаю, они здесь не остались.
Рилд вздохнул. Фарон догадывался, что он чувствует. По правде говоря, маг всегда
Оказавшись в абсолютном тупике, он решил, что нужно прислушаться к голосу интуиции. Все еще играя роль сочувствующего, он подошел к кровати и похлопал Смиллу по костлявому плечу. Она чуть не задохнулась. Вероятно, уже давно никто не прикасался к ней.
— Не теряй надежды, — сказал Фарон. — Возможно, мы еще поторгуемся. Нас с другом интересуют и другие вопросы. Происходило ли в последнее время в Браэрине что-нибудь особенное, необычное?
Женщина засмеялась болезненным, скрипучим голосом.
— Вы имеете в виду что произошло за последние десять дней, после того как эти животные восстали против меня?
— А это тоже интересно. Много лет ты властвовала над гоблинами. Что изменилось теперь кроме того, что твои магические таланты стали угасать? Откуда вдруг в этих существах взялась смелость восстать против тебя?
— Ну-у, — начала Смилла, — возможно, они увидели, насколько я физически ослабла… — Ее потрескавшиеся губы растянулись в усмешке. — Ты хороший, Мастер Миззрим. Ты подарил мне улыбку, дружескую беседу, сочувствие, и вот уже мой язык развязался. Это все от одиночества. Но прежде, чем я еще что-нибудь скажу, ты должен исполнить свою часть договора!
— Вполне разумно. — Фарон извлек из кармана пустой кокон. — В кого ты хочешь превратиться?
— В одну из вас, — вкрадчиво и настороженно сказала она. — Когда-то я слышала, один философ сказал:
«Каждый, в конце концов, превращается в то, что больше всего ненавидит».
— Жизнерадостным был этот твой философ. Теперь соберись с силами. Это займет немного времени, но может быть больно.
Проявляя большую осторожность, он начал читать заклинание. При этом он плавно водил по воздуху руками, выписывая какой-то символ.
Комната наполнилась грохотом, звоном, стало очень холодно. На мгновение все вокруг заструилось, замерцало, а потом все искажения стекли в ее дряхлое больное тело. На шее Смиллы вздулись вены, она закричала.
За дверью завопил один из бугберов:
— Мы тоже хотим получить кусок! Мы же договорились!
И вдруг раны стали исчезать, изможденная фигура постепенно приобретала стройность, пепельно-серая кожа потемнела, стала черной и блестящей, глаза покраснели, уши заострились. Черты лица приобрели тонкость, изящество и нежность, еще более подчеркнутые снежно-белыми волнистыми
— Боль прошла, — выдохнула она. — Я чувствую себя сильнее.
— Разумеется, — тихо произнес Фарон.
Она осмотрела свои руки, потом встала с кровати и попробовала сделать шаг. Сначала она двигалась очень робко, но мало-помалу осмелела и через несколько секунд уже прыгала и кружилась, словно жизнерадостная маленькая девочка, а ее грязная ночная сорочка болталась на ней и путалась в ногах.
— Ты сделал это! — воскликнула она, и настоящая, безграничная благодарность в ее красноватых глазах свидетельствовала о том, что, имея облик темного эльфа, она по сути своей оставалась человеком.
Хоть это и противоречило его натуре, Фарон почувствовал, что ее признательность доставила ему удовольствие. И все же — в сторону простодушное легковерие! — следует выяснить еще несколько вопросов.
— Да, — ответил он. — Пожалуйста, давай поговорим.
— Правильно. — Она сделала глубокий вдох, чтобы сосредоточиться. — У меня такое впечатление, что гоблинам этого дома, да и всего Браэрина, что-то придает уверенность.
— Что именно? — спросил Рилд.
— Не знаю.
Воин скорчил гримасу.
— Ты думаешь, в этом есть какая-то организованность? — продолжал расспросы Фарон. — Тебе ведь трудно было выходить из дому еще до того, как ты забаррикадировалась в своей комнате.
— Я видела, как меняются живущие здесь скоты. Они стали грубыми, дерзкими, готовыми убить друг друга из-за любого пустяка.
Рилд повел плечами и поправил на спине Дровокол, пристроив его поудобнее.
— Их поведение сильно отличалось от обычного? — вмешался Мастер Оружия.
Смилла хмуро глядела на него.
— Все относительно. Всякий раз, когда до меня доходили вести о каких-либо происшествиях, эти твари намекали, что такими настроениями охвачены все окрестности.
Фарон кивнул:
— Ты что-нибудь слышала о родовых символах, появившихся на стенах домов?
— Да, — сказала она. — Как ты думаешь, может, кто-то сошел с ума?
— Ну, может быть, парочка пленников, — успокоил ее Рилд. — Ну и что с того? Ты обещала сведения, но вместо фактов рассказываешь о своих впечатлениях.
Проницательница улыбнулась:
— Ладно. Я нарочно медлю. Периодически по ночам где-то в Браэрине бьет барабан, созывая низших на какое-то сборище. Многие из этого дома немедленно выметаются куда-то, а я ощущаю, как много других крадется по улицам. Все они собираются в одном месте и у них общая цель.
— Глупости, — возразил Рилд. — Почему тогда патруль дроу не слышит эти сигналы?
— Потому, — объяснил Фарон, — что город накрыт чарами, заглушающими звуки.
— Ну, может быть. — Рилд опять повернулся к Смилле. — И куда же направляются эти создания? И зачем?