Отрицательная Жизель (сборник)
Шрифт:
Из-за всех этих историй праздники прошли скучно. Даже на первомайском вечере я не могла повеселиться. В стенгазете был смешной раздел «Подарки», и нам поднесли проект «сумки-капкана». Остроумно, не спорю, но не очень приятно.
Валюша побыла на вечере и ушла, уведя за собой Валю. Мила не пришла совсем. Я должна была устраивать столы. Одна Марина веселилась за всех. Танцевала без отдыха. Щеки у нее пылали, глаза блестели,
Семнадцатого мая украли получку у Софьи Васильевны, а через десять дней вытащили отпускные у «верхней» сотрудницы, которая пришла познакомиться с матвеевским проектом Дворца бракосочетаний.
Тут возникло что-то вроде стихийного митинга. Все хором возмущались, слова осуждения жужжали в воздухе, но когда я попробовала перевести разговор на более деловую почву — как, мол, жить будем дальше? — все уныло замолкли.
— Надо устроить засаду! — воскликнула вдруг Валюша.
— Чтобы предлагать это вслух, надо быть ангелом, или… — задумчиво произнес Валя.
Конечно, Валюша — ангел, но так думаю я, а другие?
— Нет, нет, — Валя покачал головой, — тут надо опереться на математику.
На следующий день Валя потребовал у меня табель — сведения о посещаемости, о больничных, график отпусков, а также просил записать дни и часы, в какие произошли все кражи, и если только могу вспомнить, — кто был в это время в отделе. Затем Валя принялся считать, вычислять, составлять уравнения. Взглянув на его листки мимоходом, я не удержалась и сказала: «Количество сотрудников отдела, умноженное на сумму украденных денег и деленное на число краж, равняется иксу в квадрате». И мы начали придумывать всякую ерунду и хохотать. Понятно: нам надоело огорчаться, началось лето, мы с Валей собираемся в академический отпуск — сдавать экзамены.
На третий день, когда все разошлись, я спросила Валю: что же говорит математика?
Он сказал смущенно:
— Понимаешь, для точного ответа, вероятно, наших данных недостаточно. Но кое-что все-таки выявляется…
— Валька, не темни, говори что есть. Если хоть что-нибудь есть.
Он развернул свои выкладки, помычал над ними и наконец выдал итоги:
— Всего у нас было пять краж. В четырех случаях из пяти результат один, а в одном случае — другой. Вероятно, тут какой-то просчет…
— Да говори же наконец, кто у тебя там — в «результатах».
Валя поднял на меня круглые глаза.
— В одном случае, Женька, страшно сказать: икс равен С. В.
Мы засмеялись.
— «Наука умеет много гитик», — вспомнила я название пасьянса.
— Ну, а в четырех остальных икс равен, как ни странно, двум М.
— Как же может быть… два М.?
— Вот и я тоже думал — что это значит? Вероятно, мой метод себя не оправдал.
Валя собрал листки.
Вполне достоверно только одно — полное алиби одного человека из семи.
— Это уже кое-что. И кто же этот добродетельный?
— Это ты, Женя. Ты абсолютно вне подозрений.
— Мерси. Местком отмечает твою работу.
Я чмокнула его в щеку. И напрасно. Валька схватил
Потом он стал глядеть на меня и преспокойно говорить о моем лице, будто рассматривает картину: у меня умные и живые глаза, редкого цвета — темно-серые, красивой формы уши, но самая главная моя прелесть (он так и сказал «прелесть»!) — это ямка на подбородке.
— Иди ты! Столько прелестных частностей означает, что целое совсем не привлекательно.
— Нет, Женечка, нет. Скажу тебе правду: мое сердце колеблется как маятник — от Валюши к тебе, от тебя к Валюше…
Я засмеялась:
— Тогда выбирай третью.
— Ты хочешь сказать — Марину? Марина — метеор, молния, вспышка. Вспыхнуть и сгореть? Нет-нет. К тому ж она вурдалак.
— Как это понимать?
— А никак не понимай. Ты еще молода все понимать. Ты вообще слишком… — он осекся и замолк. Потом продолжал раздумчиво: — …и это единственный твой недостаток. Но самый главный…
— Какой, какой — я что-то не поняла. Ты уж скажи.
Валя поглядел на меня печально и сказал нехотя:
— Главный твой недостаток в том, что ты чересчур правильная…
«Чересчур правильная» — это ужасно. Пожалуй, лучше иметь кривые ноги, чем быть чересчур правильной. Я представила, что лет через десять-двадцать я буду такая же скучная и пресная, как Софья Васильевна. А ямочка на подбородке — кого она обманет? И мне вдруг стало ужасно жаль, что я не метеор и не вурдалак.
Прошли лето и осень. Началась зима. Спокойная жизнь время от времени взрывалась пропажами, хотя они значительно сократились — мы стали бдительней.
И вот наконец пришел день, когда все раскрылось. Я верила, что такой день непременно когда-нибудь наступит. В конечном счете все открывается, раньше ли, позже, но все-таки открывается.
Началось с того, что Софья Васильевна обратилась ко мне со странной просьбой: помочь ей устроить так, чтобы какой-нибудь час наш отдел пустовал. Сказать, зачем это ей нужно, она отказалась. «Потом, Женя, потом». А дальше… Впрочем, дальше я просто передаю ее рассказ. Я слушала его дважды. Первый раз она была очень взволнована, а второй уже поостыла и даже подшучивала над собой. Вот что она рассказала.
«Я пришла к мысли, что надо действовать решительно, единолично и тайно. Только так мы освободимся от страшной бациллы недоверия и подозрений, которая подтачивает здоровый организм — наш дружный коллектив. Собственно, для меня не было сомнений, чьи это дела. Пора было наконец поймать ее на месте. Конечно, это нелегко и потребует терпения и выдержки. Терпение у меня есть.
Я все обдумала. У левой стены нашей большой комнаты стоит длинный стол под зеленой суконной скатертью. На него мы кладем вновь поступающие материалы, еще не прошедшие обработку — незарегистрированные и неописанные. Скатерть на этом столе длинная, с бахромой. А посредине комнаты другой стол — круглый, тоже большой. За ним обычно работают посетители с выданными материалами: проектами и чертежами.