Отрок. Все восемь книг
Шрифт:
– Ы-ы-ы, ы-к-к…
Только тут до Мишки дошло: к Савве вернулся голос! Он еще не мог ничего членораздельно произнести, но голос был! Тихий, сиплый – голосовые связки после долгого молчания нормально работать отказывались, но голос вернулся! И в этот момент Мишку словно что-то толкнуло под руку. Он схватил Савву за плечо, развернул лицом к Юльке и закричал:
– Савва, Красаву твою обижают! Красаве плохо, помоги ей. Слышишь? Красаву спасать надо!
– Кх… К’а-ава! К’а-ава!
Савва сорвался с места и кинулся на Юльку. Та, чуть не упав от внезапного толчка, бешено обернулась и увидела Мишку. Его появление, видимо, оказалось для нее совершенно неожиданным, она даже не сразу стала защищаться от слабых, но частых
– Юлька! – заорал Мишка. – Ты-то хоть в разум приди! Совсем сдурели все, идиоты!
Бесполезно. Никто его не слышал. Савва, надо полагать, воображал, что бьется насмерть с неким чудовищем, покусившимся на его… черт его знает, кем для пацана стала за это время Красава… Юлька, способная без труда «отключить» и более сильного противника, бестолково отбивалась от вцепившегося, как клещ, слабенького парнишки. Красава перестала биться, словно пойманная птица, но в себя не пришла, ее сотрясала крупная дрожь, зубы были стиснуты, глаза крепко зажмурены.
Весь этот сумасшедший дом надо было как-то прекращать, пока на нечленораздельные вопли Саввы не стал собираться народ. Легче всего, видимо, было привести в себя Юльку, которая просто-напросто растерялась от неожиданного появления Мишки и Саввы. Сидя верхом на лежащей ничком Красаве, Мишка снял с себя пояс с подсумками и запустил его Юльке в ноги. Юная лекарка запнулась, потеряла равновесие и уселась на землю. Савва тут же боднул ее головой в грудь, но Юлька каким-то змеиным движением ухватила его за шею, и парень почти сразу обмяк.
Переключив внимание на Красаву, Мишка не нашел ничего лучшего, чем отвесить ей несколько звонких пощечин. Подействовало. Нинеина внучка резко втянула воздух сквозь сжатые зубы и попыталась сесть. Мишка не стал препятствовать, лишь придержал Красаве руки и заорал ей прямо в ухо:
– Очнись, Красава! Савва заговорил! Ты его вылечила, слышишь, Красава? Ты Савву вылечила, к нему голос вернулся!
Красава коротко простонала и принялась вырываться, Мишка выпустил ее руки, схватил за плечи и как следует встряхнул.
– Глаза-то открой! Все уже, все! Никто тебя больше не обидит, ну-ка, посмотри на меня.
Красава послушалась, открыла глаза, которые тут же начали наполняться слезами.
– Мишаня, она меня… – Продолжение фразы утонуло в рыданиях.
Тут все было в порядке, раз слезы, значит, отпустило. Мишка поднял голову и глянул на Юльку и Савву. Пацан лежал неподвижно, видимо в обмороке, а Юлька, что-то зло шипя сквозь зубы, по одному разгибала пальцы Саввы, сомкнутые на ее поясе.
– Ну что, Перуница [8] , великую победу одержала? С детишками справилась!
8
Перуницы – крылатые девы-воительницы, дочери бога Перуна. Славянский аналог валькирий скандинавского эпоса.
– Трепач! – Юлька зло зыркнула в сторону Мишки и снова опустила глаза к поясу. – Скоморохом тебе быть!
Но возжигают ониПламя отваги у воинов,Но поселяют ониСладкую муку любовнуюВ сердце того, кто с достоинствомИмя несет мужа честного…– Балаболка! – Юлька наконец освободилась и поднялась на ноги.
Стоя над телом поверженным,Славу поешь ты делам его:Подвигам, битвам, свершениям.Душу приняв мужа честного,Ты по пути яснозвездномуВ Ирий пресветлый…– Да заткнись же ты, аспид! Ты хоть знаешь, что тут было?
– И знать не хочу! Перед тобой двое больных лежат. Ты лекарка или коза на выпасе?
– Эта мочалка…
Это было серьезно! Юлька не отреагировала на, казалось бы, неотразимый прием – призыв к исполнению лекарских обязанностей. Хочешь не хочешь, пришлось применять недетские средства:
– Даже и не знал, что ты так хороша, когда сердишься! Прямо глаз не отвести!
– Трепач… – Вне всякого сомнения Юлька слышала подобное в свой адрес впервые в жизни. – И что в тебе девки находят? Морда шпаренная, руки-крюки, язык, что помело…
– Правда твоя, Юленька: неказист… но твоей-то красоты нам на двоих хватит, даже еще и останется!
– Да ну тебя!
– Нет, правда, Юль! Недаром же мне про Перуницу вспомнилось!
– Вот еще… выдумал…
Юлька вырвала руку и чересчур суетливо склонилась над Саввой, приподняла ему голову, оттянула веко.
– В лазарет его! Надо присмотреть, когда в себя приходить начнет, – не глядя на Мишку, сухим деловым тоном распорядилась лекарка. – Голос-то вернулся, но… всякое может быть.
– Сейчас, Юль… только мне двоих не утащить. Ничего, сейчас организуем!
«А вы-то чего засуетились, сэр?»
– Погоди, Юль, а с Красавой что?
– Ничего. Поревет-поревет и успокоится. Впредь наука – с лекарками не вздорить!
Мишка сунул в рот пальцы и вполсилы, чтобы не будоражить весь гарнизон крепости, высвистал сигнал «ко мне». Почти сразу из-за угла вышел наставник Прокопий – не старый еще мужик, бывший ратник, перешедший в обозники после потери правой руки.
– Чего это тут у вас? – недоуменно спросил Прокопий, обводя взглядом «поле битвы». – Михайла, это ты звал?
– Я, дядька Прокоп. Видишь: двое болезных у нас – мне одному не утащить. Возьми Савву, отнеси, куда лекарка покажет.
– Угу. – Прокопий одной рукой подхватил Савву с земли и, осторожно придерживая крюком, заменявшим ему кисть правой руки, взвалил на плечо. – Показывай, девонька, куда нести.
Конечно, хорошо было бы выяснить, что тут произошло, из-за чего сцепились Юлька с Красавой и как Красава оказалась запертой в собачьей клетке, но Мишка, еще из ТОЙ жизни, вынес железное правило: ни при каких обстоятельствах не встревать в женские разборки (неважно, девичьи или бабьи). Столь же неукоснительно он следовал и другому правилу: никогда не обсуждать одну женщину в разговоре с другой. Здесь, правда, были не женщины, а девчонки, но девчонки ох какие непростые. Сработало и третье правило – удивить, значит, победить. Юлька ожидала от него чего угодно, только не комплиментов, да и не знала она, что это такое.