Отряд (Аш - Тайная история - 2)
Шрифт:
– Дерьмо.
– Но лучше, чем если тебя ударят целым копьем. Он бы умер в одну минуту.
Флора замахала руками:
– Вот об этом я и спорила с врачами герцога! Я считаю, что рана не от копья, а от его доспеха.
Девочка-паж подала им деревянные чаши, сначала Аш, потом Ансельму и, наконец, хирургу; потом девочка вернулась и улеглась у очага, заросшего паутиной и покрытого коркой грязи, между остальных детей. С переменой ветра комната наполнилась дымом.
– В ране герцога и сейчас есть осколки его доспеха. Я рассмотрела панцирь. Наружные твердые слои растрескались,
Хирург сказала:
– В этом месте под кожей и мышцами находятся два органа, оба имеют форму боба. Один раздавлен, а в другом, мы думаем, есть осколки стали.
– Дерьмо!
– прямо сказала Аш. Она встряхнула головой, чтобы сосредоточиться: - Ну и как он?
– Ну, в этом-то нет сомнений: он умирает.
3
– Умирает?
Чисто профессиональный взгляд Флоры изменился при виде ошарашенного взгляда Аш. Простоволосая Флора нервно переплела свои длинные пальцы:
– Его хирурги спорят, делать ли операцию? Но не станут. Его не спасти. Но и хуже ведь не будет тоже... Ты ведь его видела. Ты говорила с ним. От него за три месяца остались кожа да кости. Ничего не ест. Жив только духом святым. Я дала бы ему одну-две недели.
– А кто его наследник?
– гаркнул Ансельм.
– Маргарита Бургундская, - машинально ответила ошеломленная Аш, - если она победит в Брюгге; а в ее отсутствие - де Ла Марш.
– Тогда из обороны уйдет душа.
– Умирает...
– повторила Аш, не слушая Ансельма.
– Христос Великий. Через пару недель? Флориан, ты уверена?
– Конечно, уверена, - быстро проговорила Флора ломким голосом.
– Я видела ребят с такими ранениями, каких ты себе и представить не можешь. Если его не спасет чудо, он уже труп.
– Значит, надеяться на священников?
– Ансельм допил свою чашу и утер губы.
– Его священники молятся, но ответа нет. И с нашими ранеными здесь то же самое, - сказала Флора.
– Может, тут плохой воздух из-за этих рек. Раны не заживают.
– Кто знает, насколько плохо его дело? Флора посмотрела на Аш:
– Наверняка? Он знает, его врачи; мы с вами трое. Де Ла Марш. Сестры, наверное. Слухи расходятся ли? Кто знает?
Аш поймала себя на том, что грызет ноготь; почувствовала соленый пот и увидела, что уже проступили синяки от ударов, но только под перчатками.
– Это все меняет. Если он умирает - почему он мне не сказал? Христос Зеленый... Интересно, сможет ли он приказать войску отправиться в Африку до того, как...
– Аш не договорила.
– Надо же, умирает. Знаешь, Флориан, какая была моя первая мысль, когда ты это сказала? "По крайней мере, мне теперь не придется обращаться к Диким Машинам". Я весь день это дело оттягиваю. И теперь мне не придется. Когда Карл умрет, визиготы сразу войдут сюда через стены!
– Тогда и станет ясно, может, твои демонические машины - просто голоса, - деловито объявил Роберт Ансельм.
– Один пердеж в воздухе. Узнаем, на что они способны.
Флора потянулась взять Аш за руку, но передумала.
–
– Тебе легко говорить.
Аш отрывисто попросила:
– Роберт, разбуди меня через час. Я хочу поспать, пока не принесут поесть.
Она заметила, что они обменялись взглядами, но сделала вид, что не видела этого. Стемнело, и в комнате стало холоднее. Снизу доносился шум, главный зал заполнялся народом. Она слушала, как стражники патрулируют по ближайшим коридорам, проложенным внутри стен толщиной в двадцать футов; как щебечут пажи, раздевая ее до рубашки и помогая надеть халат; но все это проходило на периферии ее сознания, а все тело оцепенело от потрясения. Она улеглась в свою кровать-ящик, вблизи очага, думая: "Умирает? А где гарантии? Только Господь знает последний час человека...
Но в прошлом Флора чаще всего не ошибалась, когда речь шла о раненых моего отряда.
Дерьмо".
Пламя лизало мокрые дымящиеся поленья, обугливая их сырую кору. В центре очага поленья превратились в золу, сохранявшую зернистую структуру, потом тяга из трубы разворошила золу, полетели искры. Дым щипал ей глаза. Она все время их вытирала.
"Да я-то о чем беспокоюсь? Просто очередной наниматель, не выполнивший договора. Если бы я смогла заставить его послать оперативную группу из Фландрии в Северную Африку... да ладно, времени нет.
А если подумать, то интересно, где же сейчас Джон де Вир? Оксфорд, ты мне нужен здесь; мы бы добились своего, имея таких хороших ребят.
Но, честно говоря, мне бы кстати было и твое общество, а не только твои воинские умения".
Теперь, когда она лежала в постели, напряжение боя ослабло; она помассировала одно растянутое плечо; поудивлялась, откуда на руках берутся во время боя черно-синие синяки. И привычно быстро сумела заставить себя заснуть.
На грани подсознания холодный сквозняк из окон превратился в сильный пронизывающий ветер, и перед ее глазами опять возник белый снег и яркое синее небо.
Она оказалась в лесу и опустилась коленями в снег. Перед ней на боку лежала дикая кабаниха. Видная до самой последней белой волосинки, по-зимнему толстой, и до серо-коричневой щетинки. Земля была испещрена беспорядочными отпечатками копыт.
Аш уставилась на жирный живот зверя, прямо перед ее глазами среди толстой шкуры виднелись соски и крестец. Безо всякого предупреждения свинья стала корчиться, выгибаться, согнула спину. Из ее тела хлынула красно-синяя масса.
"Только не тут!
– подумала Аш.
– Не в снегу!"
Тяжело рухнувшее тело свиноматки с острым хребтом пошло рябью. Дымящаяся масса вылилась из ее влагалища: сначала вышло длинное слепое рыло, потом тело в форме слезы; все это быстро выпало на зловонный снег. Тело кабанчика было покрыто слизью. Он шлепнулся в снег, мокрые ножки дергались; морда слепо вращалась, отыскивая сосок свиноматки. Та рычала, хрюкала. Аш увидела, как она начала разворачиваться, намереваясь встать.
– Нет...
– Аш проговорила это хрипло, громко и чуть не вернулась в свою постель в переполненной комнате на верхнем этаже башни; но она нарочно постаралась не думать об этом.