Отсчёт. Жатва
Шрифт:
«Не жмурься! Открой глаза. Ты сильнее».
Противно!.. Нет, голос был прав. Пускай трогают, пускай лапают, пускай усмехаются. Верят в своё превосходство. Мне не жалко. Не жалко! Суметь бы только…
«Смотри на лицо. Смотри. Ну, давай!»
Закусила внутреннюю сторону щеки – кажется, до крови – и открыла глаза. Спутанная тёмная борода, кривившиеся в победной ухмылке губы, сломанный не единожды нос, старый шрам на левой щеке – от скулы к подбородку – и небольшие мутные глаза. Пока я изучала преследователя, он ни разу не поднял взгляд на меня. Одна рука крепко держала за горло, но уже не душила, другая же задрала рубаху и взялась за грудь.
«Не отрывай взгляд!»
Больно. Отвратительно. Усилием воли смогла не отвернуться, не заскулить и продолжила смотреть, как и велели. Может – нет, точно! – мне помогли пересилить себя. Да, так и было. Сама бы я точно не сумела.
«Поймай… видишь? Ну же! Я не смогу держать тебя в сознании вечно».
Что поймать? Кого поймать? От старания перед глазами заплясали ряды странных скрюченных знаков, чем-то напоминавших буквы, но – искажённые, не похожие ни на родной нитири, ни на знакомый хотя бы отдалённо коссэльт. Может, альяаритт?.. магические руны?.. А буквы ли это вообще?
Или это и есть то, что должна была видеть? Чем это может помочь?
«Сосредоточься на той, в форме змеи. Третьей слева. Пожелай или представь… преврати её в круг. Нет, не отвлекайся».
Змея, круг… третья слева?.. Рука бородача скользнула по внутренней стороне бедра, отчего тело содрогнулось. Одурманивающая тошнота поднялась от живота ко рту, из глаз сами собой брызнули слёзы.
«Не отвлекайся! То, что делают с тобой, не идёт ни в какое сравнение с тем, что будет. Если ты не справишься, конечно».
Ехидный смешок вызвал волну злости и негодования, сумев отвлечь. Я знала, что нужно было сделать, чтобы терзания и унижение прекратились. Змею – в круг… в круг! Представила ужа, старательно пытающегося укусить самого себя. Тени стали сгущаться, пока не превратились в непроглядную тьму, и остался только изогнутый символ – один из множества, – упрямо не желающий гнаться за своим хвостом.
«Ты же не последняя?» – деловито спросил голос. – «Ещё жертвы есть? А то, боюсь, помрёшь от натуги, и плакала моя надежда выбраться».
Судя по тону – не плакала! И это – помощь? Забавляется над несчастной девочкой, изверг. А вот мне!.. Нет, не стоило себя жалеть. Злость сейчас самое правильное чувство – сильное, едкое, отрезвляющее. Только так и смогу заставить эту змеюку свиться в кольцо, а не то впору реветь уже мне. Но злость эта будто бы была не совсем моей…
Потребовалось всего три удара сердца, и непослушный знак искривился, замкнулся и принял нужную форму. Моргнула – он уже пропал, а нависший надо мной мужчина стал заваливаться вперёд, подминая под себя. И ведь не похоже на продолжение «забавы». Хватка ослабла, мозолистая ладонь соскользнула с груди, и шумное сопение стихло. Зачем-то задержала дыхание и попыталась выбраться из плена. Удалось не сразу, но на поясе бородача нащупала охотничий нож. Пустила его в ход, как только неудавшийся насильник оказался на боку – в темноте нащупала лицо и вонзила лезвие под подбородок. Чтобы оно вошло по рукоять, пришлось навалиться всем телом.
О недопустимости происходящего не задумывалась – мыслей не было. Только опасение, как бы он не очнулся и не завершил начатое. Благодаря царившему непроглядному мраку сделать что-то подобное было легко, я не видела нанесённой раны, а кровь на пальцах походила скорее на тёплый водянистый мёд – такая же липкая и отчего-то сладко пахнущая.
– Ты здесь? – шёпотом спросила я в пустоту, но и так ощущала – гири между ключиц больше не было, а вместе с ней и голоса.
С ударившим в нос запахом вернулась тошнота, и пришлось отползти подальше, вытирая руки о мох. Навалилась усталость, и появился соблазн свернуться калачиком и забыться сном. Тут-то и раздался свистящий вдох со стороны мертвеца, подействовавший лучше, чем ведро ледяной воды. Вцепилась в спасительный нож обеими руками и затаилась. Свист всё нарастал и нарастал, пока резко не оборвался, и со стороны мертвеца не раздались шорохи.
– Защэм сы сэсала эсо? – недоумевающе спросили из темноты.
И я закричала. Громко, в полный голос, с визгливыми нотками, как и подобает напуганной до смерти девчонке. Сбросила всё накопившееся, и легче стало. Страх никуда не делся, поэтому нож продолжала крепко сжимать, но неконтролируемая истерика отступила.
– Дура, – цыкнули на меня. – Связки-то почто попортила, а?
В голосе угадывались знакомые ехидные интонации. Неуверенно мотнув головой, я открыла рот.
– Ты?.. Вы?..
– Смотри-ка, с мозгами, оказывается, не так уж и плохо всё! – вовсю веселились в ответ. – Не думала же ты, что я продолжу довольствоваться только разумом? Тело, знаешь ли, лучше иметь в полноправном пользовании.
Захлопнула отвисшую челюсть и с трудом сглотнула. Спустя несколько ударов сердца я сумела совладать с собой и встать – желание отдохнуть отбило напрочь, вместо него опять заворочалась едкая злость. Полезное чувство, жаль, надолго его не хватало.
– И что теперь? – кашлянув, осведомилась я.
Раздался громкий щелчок пальцев, и сумрак отошёл, явив свету дело рук моих, отчего рот наполнился горькой слюной, меня сложило пополам и стошнило прямо на юбку чем-то кислым. Ухмыляющийся мерзавец стоял в стороне, демонстративно поглаживал двумя пальцами края уродливой раны и игрался, то смыкая их, то размыкая. Кровь больше не шла, но одного вида подтёков было достаточно.
– В смысле – что? – невинно захлопал глазами он. – Не знаю, как у тебя, а вот у меня на первом месте желание отыграться на тюремщиках вволю. Боюсь только, на все придуманные способы пыток не хватит времени. Даже с учётом тела, его у меня не так уж и много.
Закрыв глаза, он развернулся на пятках и вытянул руку вперёд, наугад выбирая направление. Странный способ, ну да ладно. Всё равно собиралась идти строго в противоположную сторону.
– Э, нет. Мы не так договаривались. Во-первых, без меня ты отсюда не выберешься. Во-вторых, ты мне ещё нужна.
Голос разительно отличался от того, что я слышала в голове, – более грубый и низкий. Сохранились только интонации. Я старалась не смотреть на мужчину, потому что при каждом взгляде становилось дурно. А ему, казалось, было забавно наблюдать за моей реакцией и вызывать всплески отрицательных эмоций. Питается он ими, что ли? Или намеренно злит, чтоб… Боги, боги, боги! Семеро, да за что же мне всё это? Что я здесь забыла? Что я наделала?.. Всхлипнула, отбросила нож в сторону и зарылась лицом в ладони. Ноги одеревенели и не слушались, но так даже хорошо – не рухнула на землю как подкошенная, а привалилась к дереву плечом, да так и осталась.