Отступник
Шрифт:
Смеясь, он смотрел, как молодой человек поспешно отходит в сторону, обиженно потирая челюсть. Кормак всегда и неизменно напоминал ему Эдварда. Роберт оглянулся на брата, разговаривавшего с Кристофером Сетоном, и улыбка увяла на его губах.
Став по гэльскому обычаю приемными сыновьями Донаха, Роберт и Эдвард целый год прожили вместе с ирландским лордом и его сыновьями, учась ездить верхом и сражаться, готовясь к посвящению в рыцари. Но если Кормак сумел сохранить свое беззаботное безразличие, то Эдвард, напротив, совершенно пал духом. Роберт вдруг обнаружил, что возвращение в Антрим после пятнадцатилетнего отсутствия лишь усугубило перемены, которые война породила в брате и в нем самом.
— Пора разделывать добычу, сэр.
Роберт обернулся. Перед ним стоял один из егерей и протягивал ему кожаный пояс, на котором висело пять ножей с разной формы лезвиями: один — для резки костей и сухожилий, другой — для снятия шкуры, и остальные — для аккуратной разделки туши. Роберт указал на своего приемного отца:
— Я передаю эту честь хозяину.
Донах удовлетворенно рассмеялся и засучил рукава сорочки. Выбрав нож, он с кряхтением присел и принялся разделывать оленя, которого уже опрокинули на спину, уперев рога в землю для устойчивости. Гончие притихли и успокоились. Зная, что вскоре получат в награду богатое угощение, они жадно смотрели, как течет кровь, когда лорд сделал первый надрез.
Охотники столпились вокруг, наблюдая за разделкой туши, и Роберт окинул их взором. Эдвард привалился к дереву, скрестив руки на груди. Кристофер Сетон внимательно наблюдал за быстрыми и уверенными движениями Донаха. Стоящий рядом девятнадцатилетний Найалл, младший из четырех братьев Роберта, оперся на плечо Томаса. Они были настолько не похожи друг на друга, что, глядя на них, посторонний наблюдатель никогда бы не поверил, что они — кровные братья. Господь благословил Найалла приятной внешностью, смуглой кожей, темными волосами и веселым нравом матери, а Томас пошел в отца: широкоплечий, с широкой грудью и густыми кустистыми бровями. Чуть в стороне от знати держались пажи и местные слуги, присоединившиеся к охоте и теперь наблюдавшие за тем, как ловко орудует ножом лорд. Лица их раскраснелись от восторга и предвкушения, и все они были чрезвычайно довольны столь удачным завершением охоты, в ходе которой не пострадала ни одна лошадь или гончая. То есть все, кроме него.
Погоня завершилась, но снедавшее Роберта нетерпение ничуть не уменьшилось, горячим и неудовлетворенным клубком свернувшись у него в животе. Перед глазами у него по-прежнему стояла прерывистая береговая линия, которую он мельком разглядел во время бешеной скачки. Близость Шотландии не давала ему покоя и сводила с ума. Прошел уже год с тех пор, как он отказался от должности хранителя Шотландии, и семь месяцев — с того времени, как он вернулся в Антрим. Семь месяцев отсутствия на войне, разорявшей его родину. Семь месяцев вдали от дома и дочери, семь месяцев в погоне за призраком.
За спиной у него хрустнула ветка, и Роберт оглянулся. К нему подошел Александр Сетон. Он кутался в охотничью накидку, а по жесткому, словно вырубленному из камня лицу стекали капли дождя. Он окинул Роберта оценивающим взглядом, словно прочтя его мысли.
— Еще одна удачная охота.
Роберт коротко кивнул. В тоне голоса верного сподвижника проскользнули знакомые нотки, предвещавшие очередной спор. Он не ошибся.
— Рискну повторить вновь: какой бы славной ни была забава, я предпочел бы окропить лезвие своего меча кровью по более достойному поводу. Сколько еще вы намерены оставаться здесь?
Роберт не ответил, но отделаться от лорда из Восточного Лотиана, который оставался рядом с ним на протяжении последних трех лет, сражаясь бок о бок, было не так-то легко.
— Мы должны вернуться домой, Роберт. Мы нужны там. Эта поездка была ошибкой.
Роберта захлестнул гнев. В словах Александра таилась горькая правда, слышать которую он не хотел.
— У нас еще есть надежда. Мы пока так и не получили известий от монахов из Бангора. Минула всего неделя с тех пор, как Донах отправил гонца в аббатство. Я хочу дать им больше времени.
— Больше времени? — Александр понизил голос, чтобы остальные не услышали их разговор. — Монахи так и не ответили на первое послание, которое мы отправили им три месяца назад, но, даже если им известно, где посох, с какой стати они расскажут об этом нам? Из того, что мы знаем — ночная кража, убийство привратника, — со всей очевидностью вытекает, что тот, кто забрал его из собора, хотел, чтобы посох исчез без следа. И граф Ольстер тоже не сумел отыскать его, несмотря на то что его рыцари обшарили Ирландию вдоль и поперек. Клянусь Богом, если уж такой человек, как Ричард де Бург, влиятельный и богатый, не смог найти реликвию, неужели это удастся нам?
Роберт уставился на тушу оленя, глядя, как Донах снимает шкуру с живота, отдирая ее от мышц. Гордость его восставала против правды, звучавшей в словах Александра. Он должен быть уверен, что поступил правильно, приехав сюда, какие бы сомнения его при этом ни одолевали.
— Вы можете вернуться в Шотландию. Я не стану мешать вам. Но я остаюсь.
— Мне некуда возвращаться. Я потерял все, когда присоединился к вам в борьбе за ваше дело. Мы оба потеряли. — Глядя поверх голов людей на поляне, Александр нашел взглядом своего кузена. — Длинноногий [8] закует нас с Кристофером в кандалы, едва мы покажемся в своих владениях.
8
Длинноногий — прозвище короля Англии Эдуарда I.
Роберт посмотрел на Кристофера Сетона. Йоркширец, которого он сам произвел в рыцари, о чем-то оживленно болтал с Эдвардом и Найаллом.
— Ваши земли можно отвоевать обратно. Перед отъездом мы освободили обширные территории, а Джеймс Стюарт и остальные продолжают борьбу в наше отсутствие.
— Это не будет значить ничего, если король Эдуард вернется с могучей армией. Он едва не стер нас с лица земли в ходе своей последней кампании. Под Фолкирком [9] мы потеряли десять тысяч человек. Уильям Уоллес во Франции, вы — здесь, и кто теперь сможет противостоять англичанам? Скажите мне, неужели вы готовы вверить судьбу королевства в руки такого человека, как Джон Комин?
9
Битва при Фолкирке — крупное сражение между войсками шотландцев под предводительством Уильяма Уоллеса и англичанами, состоявшееся 22 июля 1298 года около шотландского города Фолкирк во время Первой войны за независимость Шотландии. Английскому королю Эдуарду I удалось нанести поражение шотландской армии, однако окончательно сломить сопротивление в Шотландии он не сумел. В этой битве легковооруженные лучники впервые успешно противостояли тяжелой рыцарской коннице.
Роберт с такой силой стиснул зубы, что на скулах у него заиграли желваки. Месяцы, проведенные вдали от Шотландии, не смогли погасить ненависть, которую он питал к своему врагу. Скорее напротив, время лишь ярче раздуло ее пламя, поскольку его угнетало осознание того, что чем дольше он пребывает вдали от родины, тем сильнее становятся позиции Комина.
Два года назад, почти день в день, после того как Уильям Уоллес отрекся от почетной должности хранителя Шотландии, Роберта и Джона Комина, ровесников и наследников своих состоятельных семей, избрали на его место. Они правили разоренной страной, в которой не было короля, руководя разрозненным сообществом графов, лордов, рыцарей и крестьян, стремившихся положить конец владычеству Эдуарда Длинноногого. Это был нелегкий союз. Между двумя молодыми людьми вспыхнула вражда, но хуже всего были ожесточение, злоба и недоверие, существовавшие между их кланами. Отравленная предательством, совершенным в давние времена, эта дурная кровь пропитала собой и последующие годы, передаваясь от отца к сыну.