Отступник
Шрифт:
Сенор задумался. То, как Меррадль отозвался о Тенга, еще раз напомнило ему о сложном положении, в котором он находился, и, вместе с тем, кое-что прояснило.
– Напрасно, – произнес он наконец. – Напрасно ты не хочешь говорить. Тенга – мои давние враги, но ты, конечно, не веришь в это. Спрошу тебя о другом – ты знал о том, что Рейта лишилась одного глаза?
– Да, это случилось еще тогда, когда она жила в Верхнем городе, – ответил Меррадль безжизненным голосом. У него явно не хватило сил произнести «жила со мной». – Ей выбили глаз рукоятью кинжала. Нападавших я
– Он был даже слишком живой, – вставил Сенор. – У убитой Рейты вынули этот глаз. Теперь ее жизнь стала достоянием еще кое-кого.
– Вынули... глаз, – на Меррадля было жалко смотреть. – Горе мне! Я должен был знать, что игрушки из Тени – смертельные игрушки...
– Это и привело меня к тебе, – Сенор откинулся на спинку костяного стула. – Как видишь, я почти ничего не скрываю. Кроме того, существует Пророчество и ты, наверное, слышал о нем. Прежде чем ты уйдешь в могилу, я должен узнать тайну своего рождения.
– Рождения?! – Меррадль странно посмотрел на него. – Не хочешь ли ты сказать, что все это имеет отношение к твоей жалкой жизни?
– Тогда я скажу тебе кое-что, – произнес Сенор. – То, что похоронено (как тебе кажется) в твоем сердце, – тайна незаконнорожденного ребенка Рейты. Но ты слишком любил и поэтому не убил ее, а спрятал в Нижнем городе от позора и смерти. Этот ребенок – нарушение гораздо более страшного табу. Вот в чем все дело. Хочешь, я скажу, от кого он рожден?..
После каждого его слова Меррадль болезненно дергался, словно его били по лицу, а потом облегченно рассмеялся, как будто все самое страшное оказалось вдруг позади.
– Безумец, – сказал Меррадль отсмеявшись. – И ты пришел уничтожить меня теперь, когда я претерпел наказание всей моей жизни?
– Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Мне нужна только тайна ребенка, рожденного от Хозяина Башни Зонтага.
На краткий миг воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком часов и шорохом пересыпающегося песка.
– Что?! – вскричал потом Меррадль, вскакивая со стула, что было, конечно, для такой туши нелегким делом. – Несчастный, так ты думаешь, что Зонтаг...
Он всплеснул руками, похожими на два куска теста, белеющих в полумраке, и расхохотался, запрыгав по-козлиному вокруг стула. Теперь уже Сенор ошеломленно откинулся назад, запутавшись окончательно в собственных догадках.
– Так знай же, жалкий ничтожный слепец! – закричал Смотритель Часов, кривляясь. – У Хозяев Башни не может быть детей от женщины из Кобара! Потому что... Потому что Хозяева Башни – не люди!..
Отдышавшись, он упал на стул, глядя на Сенора с издевкой и торжеством.
Медленно, очень медленно Сенор переваривал услышанное. Меррадль откровенно любовался его растерянным видом.
– Так ты, наверное, хочешь знать, что ты такое? – вкрадчиво спросил он. – Уж, конечно, не незаконнорожденный сын Рейты и Хозяина Башни, проклятое ничтожество!
– Но в таком случае, может быть, сын Рейты и еще кого-нибудь, титулом пониже? – процедил Сенор, понимая, что это жестоко, но у него не было другого
Капли пота выступили на лбу Меррадля. Было видно, что этот разговор для него – нож, – нож, проворачиваемый в сердце. Но должна была осуществиться его нелепая месть. И он заставил свое лицо расплыться в почти счастливой улыбке.
– Нет. Нет, дорогой ублюдок, жадный до чужих тайн. Ты не сын Рейты и Хозяина Башни. И ты вообще не сын Рейты. Дело в том, что ребенок Рейты умер. Я сам зарыл его в землю. А отца ребенка я убил, да. Это было красивое и страшное убийство. Хочешь знать, что с ним сделали мои слуги?..
– Нет, – сказал Сенор, швыряя ему на колени медальон. – Теперь уже нет. Когда умер ребенок?
– Сразу, при рождении. Он родился мертвым! Боги сделали мне единственный в жизни подарок!
Сильнейшие любовь и ненависть до сих пор бушевали в сердце этого человека, подобно всепожирающему пламени. Меррадль дрожал от возбуждения, жадно глотая ртом воздух. Сенор разочарованно размышлял о том, что будет делать дальше. Он по-прежнему оставался существом без явных и тайных родителей, существом с неизвестным прошлым, непонятными источниками существования и неопределенным будущим. Было неясно, как в таком случае он вообще стал Придворным и чья невидимая рука вела его по жизни и подкармливала в Кобаре, делая тем, чем он стал, пока мозг его был погружен во тьму. Окажись он незаконнорожденным сыном Рейты, все стало бы на свои места. Сенор подозрительно посмотрел на Меррадля. Он мог бы дать голову на отсечение, что Смотритель Часов сейчас не способен на обман.
Сенор протянул руку и взял лежавший на коленях Меррадля медальон. Потом открыл его и поднес к самым глазам старика.
– В таком случае, кто же это? – спросил он шепотом в наступившей зловещей тишине.
Выпучив глаза, Меррадль взглянул на него, как на чудовище, пришедшее с того света, а потом без чувств повалился на пол.
Сенор подтащил обмякшее и невероятно тяжелое тело Меррадля к стене и огляделся вокруг. Часы в этой комнате шли с разной скоростью. Он видел, как перемещается часовая стрелка на одних часах, и как неестественно медленно пересыпается песок в других, в которых песчинки, падая, словно тонули в воде. Маятник первых часов превратился в сверкающее размытое пятно.
Сенор посмотрел в единственное окно, но то ли стекла были невероятно грязными, то ли стена дождя слишком плотной и непроницаемой... – он ничего за ним не увидел.
Он услышал, как Смотритель Часов пошевелился, приходя в себя. Сенор в это время осматривал потемневшее от времени оружие, сваленное в углу, которое уже много лет никто не чистил. А когда обернулся, Меррадля в комнате уже не было.
Сенор готов был поклясться, что тот не мог проскользнуть мимо него незамеченным. Он поднял глаза и увидел, что стрелки огромных часов, висящих на стене прямо над тем местом, где он оставил бесчувственное тело Меррадля, стоят, а маятник замер в крайнем отклоненном положении.