Отступник
Шрифт:
— Дмитро, подбери урода, который с самого что ни на есть краю лежит, вон там, возле кустов, есть один. Но если это обычный зомби, сразу добей, нам нужен тот, у которого башка соображает.
Лунатик осматривал свою новую снайперку и молчал. Я прибрал оставшиеся патроны и заклеил дыру на «Севе» ремонтным набором. Сизая туча над Барьером поредела, дождь над укрепрайоном так и не пошел. Наступило затишье. Лунатик совсем осунулся — то ли испугался все-таки, то ли пси-излучение подействовало. Вдобавок все мы схватили небольшую дозу радиации.
— Смотрите, Дмитро
Дмитро сбросил на землю человека, одетого в серо-белый комбинезон неизвестного производства, похожий по структуре на хорошие стажерские костюмы.
— Противогаз с него снимите…
Противогаз с человека сдернули и отшвырнули в сторону.
У «монолитовца» было обычное лицо — не искаженное сумасшествием, с довольно ясными, хотя и беспокойными глазами, без пятен, характерных для зомби.
— Имя? — коротко спросил его Захарченко.
«Монолитовец» не просто молчал, но, что самое страшное — улыбался. Улыбка у него была снисходительно-презрительная, спокойная и не имела никакого отношения к желанию повыделываться напоказ.
— Врезать бы гаду как следует, — посоветовал кто-то.
— А не сдохнет?
— Ну и сдохнет — жалко, что ли?
— Благодарю тебя, священный Монолит, за то, что раскрыл мне, слуге своему, козни врагов наших. Озари сиянием мою душу, я же отдам жизнь за исполнение воли твоей… Дай братьям моим отомстить за меня… — внезапно пробормотал пленный.
— Молится он, что ли?
— Ага. Камню молится. Или куче мусора. Правильный он весь из себя. Сиянием сильно озаренный… аж от задницы до башки.
Я не стал вмешиваться, но подумал про себя, что из затеи с допросом у людей Захарченко ничего не выйдет. Кличку «монолитовец» мог выдумать себе какую угодно, а происхождение клана «Монолит» и так не было секретом: в него странным образом попали сталкеры, которые слишком активно лезли к сердцевине Зоны. Группировка полностью организовалась только после большого выброса в августе этого года. Получилась она бойка, идейная, с плохой репутацией, зато с очень хорошей экипировкой. Выжигатель мозгов на них не действовал, радиация, видимо, тоже. Настоящих, классических зомби эти ребята использовали как рядовых боевиков и фактически вели беспощадную войну со всеми прочими кланами Зоны. Что самое любопытное — эту войну они до сих пор как минимум не проиграли.
Захарченко плюнул на траву и пошел прочь, не желая больше смотреть в сторону адепта «Монолита».
— Каких хлопцев у нас положили! Это ж лучшие… Нет больше таких сталкеров и не будет… И ради чего? Ради вот этого куска дерьма, который нам же в лицо и лыбится.
«Монолитовец» молился и улыбался.
Здоровяк Дмитро тем временем старательно и молча носил раненых и умирающих в более-менее незагаженное радиацией место. Там он их клал одного за другим на расстеленный брезент, который тут же побурел от крови. Захарченко тоже был задет осколком, но продолжал это принципиально не замечать, и рукав у него сильно набряк.
— Захарченко, ты бы на перевязку сходил…
— Отвяжись, Моро. Вон там Богдан лежит… — продолжал он. — У хлопца есть подруга на Кордоне, красивая, смелая, никто ее сюда не звал — сама приехала. Люди Валериана ее, конечно, поберегут, дальше Кордона не пустят, в Зону не поведут, о том была договоренность. Но что я ей скажу? Вон, коммуникатор Богдана валяется и даже не совсем сгорел — может, знаешь, что ей отписать?
— Не знаю.
— Вот и я не знаю. «Погиб твой Богдан в бою против придурков, которые молятся каменной куче… не сказать бы чего, невежливо».
— Нам бы лучше уйти… — пробормотал Лунатик. — Пойдем отсюда, Моро. Все равно Полозова тут нет, зачем на это смотреть.
«Монолитовца» тем временем колотили вовсю, больше из мести, чем в расчете узнать что-нибудь путевое.
Кое в чем был я с Захарченко не согласен, бойцы «Монолита» мне тупыми придурками не казались. Фанатизм в них был, и немалый, — этого не отнимешь. Однако между фанатизмом и смелостью граница вообще-то размытая. Оружие у «Монолита» водилось первоклассное, комбезы — ни на какие другие не похожие, но новейшего образца, значит, стояла за ними реальная, без мистики, сила. Что за сила, откуда взялась, кто за веревочки дергал… Потолковать на эту тему с «монолитовцем» мне очень хотелось, но он, возможно, и сам ничего не знал.
— Пошли, Моро.
Лунатик почти сорвался, он все тянул и тянул меня за рукав. Показалось даже, что парень испуган, хотя причину я тогда не понял.
— Вот союзнички, мать их, — снова возмущался в стороне Захарченко. — Ни «Долга», ни «Свободы» так и не видать… Думал, выбирать придется, а хрен — выбирать-то и не из кого…
Захарченко был прав. Харт со своими людьми не пришел, его опоздание нечем было объяснить, кроме нежелания ввязываться в чужие для него дела…
— Я на блокпосту Харта компас свой позабыл, — смущенно признался Лунатик. — Хороший, лучше твоего.
— Артефакт, что ли?
— Нет, обычный компас, но без него ведь тоже нельзя. Не ругайся, Моро, но возвращаться придется…
Компас был предлогом, по какой-то причине Лунатик стремился уйти подальше от отряда Захарченко, точно так же, как несколько часов назад стремился в этот отряд попасть. С моей точки зрения, он в отличие от всех нас жалел «монолитовца», но, возможно, были и другие причины.
— Ладно, пошли.
…Мы двигались обратно, на запад, в сторону блокпоста «Свободы». Небо поменяло все оттенки от алого до темно-лилового, а потом угасло. Собаки опять выли вдалеке, но к нам не лезли, наверное, затравили на ужин парочку плотей.
— Ты много знаешь про «Монолит»?
— Ну, примерно то же самое, что и другие… — ответил я Лунатику. — Люди, повернутые на мистике, есть везде. В Зоне они были тоже, играли в какие-то свои игры, ну и заигрались. Когда в августе шарахнуло, они все разом снялись и ушли за выжигатель мозгов. Коммуникаторы у них, что интересно, при этом отключились. Впрочем, при высоком радиационном фоне электроника просто горит. А что?