Отсюда и в вечность
Шрифт:
— Нет. Это не годится.
— Я скажу Гилберту, что отказываюсь.
— Не спрашивай меня ни о чем. Решай все сам.
— А мне совсем и не надо, чтобы ты решал за меня.
— Ну тогда или уходи, или оставайся.
— А как бы ты поступил на моем месте? Отказался бы?
— Я, право, не знаю, Никколо. — Уорден уже успокоился и даже пожалел, что вел разговор в таком раздраженном тоне. — Ей-богу, не знаю.
— Спасибо тебе, Милт, — с доброй улыбкой сказал Лева. — До свидания.
— До свидания, дружище. Желаю тебе удачи.
Уорден грустно посмотрел вслед удалявшемуся. Теперь скоро
В гот же вечер, так и не закончив работу, которую намеревался сдать на следующий день, чтобы вечером встретиться с Карен, Уорден отправился в близлежащую пивную и напился до бесчувствия.
Лева не потребовалось ждать приказа и двух дней. Капитан Гилберт сумел все провернуть за один день. Очевидно, старина Делберт был рад оказать услугу командиру третьего батальона подполковнику Джиму Дэвидсону.
На следующее утро о решении Делберта узнал капитан Холмс, который сразу же обратился с вопросом к Уордену: как выйти из положения? Уорден, еще не пришедший в себя от попойки, только ухмыльнулся и ничего не ответил. Пока Лева укладывал свои вещи, в канцелярию пришел О’Хейер и попросил Холмса перевести его в строевые. Холмс не возражал и спустя полчаса решил назначить заведующим снабжением Чэмпа Уилсона. Однако, явившись по распоряжению Холмса в канцелярию, Уилсон наотрез отказался принять назначение, даже если это грозило бы разжалованием в рядовые. Без лишних слов Холмс согласился удовлетворить и эту просьбу. Наконец нашлась подходящая кандидатура. Ею оказался Айк Гэлович, весьма обрадовавшийся высокому назначению. Он заверил Холмса, что не забудет оказанного доверия.
Милт Уорден все это время хранил гробовое молчание. Он наблюдал за происходящим с таким же чувством, какое испытывает мальчик, целую неделю возившийся над моделью самолета и видящий, как она горит от поднесенной к ней спички.
Как только суета в канцелярии утихла, Уорден сразу отправился в город. Карен выглядела прекрасно, когда он встретил ее на уединенной скамейке в парке Аала. Но Уорден почему-то уже не чувствовал к ней прежнего влечения, и это испугало его. Он равнодушно сел за руль машины и закурил, охваченный горьким сознанием, что наступил конец всему, к чему он раньше так стремился. Теперь, увидев Карен, Уорден убедился в этом окончательно. Он даже не поздоровался с ней.
Глава сороковая
Карен Холмс готовилась к этой встрече почти неделю. В тот день, когда Милт звонил ей по телефону, из разговора с мужем она узнала не только о самоубийстве Блюма, но и о том, что она давно подозревала: старший сержант Уорден не подавал рапорта о зачислении на курсы подготовки офицерского состава. Рассказав Карен о случившемся с Блюмом, ее муж стал высказывать ей свое недовольство поведением Уордена, поскольку зачисление одного из сержантов роты на офицерские курсы могло бы несколько сгладить впечатление от тех неприятностей, которые преследовали роту. Именно эту надежду питал капитан Холмс несколько недель назад, когда по совету жены решил ходатайствовать о зачислении Уордена на офицерские
— Что за странные времена! — возмущался Холмс. — Офицер должен уговаривать сержанта стать офицером, а тот еще упрямится и, наконец, наотрез отказывается.
Узнав все, что ей было нужно, убедившись, что ее подозрения подтвердились, Карен пропустила мимо ушей все остальные разглагольствования мужа. Она поняла, что попалась па удочку: две недели Уорден водил ее за нос.
Направляясь на свидание с Уорденом, Карен жила счастливой мыслью о том, как она отомстит ему за обман, изольет ему всю накопившуюся в душе обиду, прежде чем он сумеет как-то оправдаться. Но когда Уорден уселся рядом с ней в машину и бросил на нее полный злости взгляд, даже не поздоровавшись, Карен почувствовала, что произошло что-то непоправимое, и забыла о своем желании отомстить ему. Ее охватило чувство любви и материнской нежности к нему. Она теперь ненавидела все то, что заставляло Уордена страдать.
Машина обогнула парк и свернула на дорогу к морю. За все это время ни Карен, ни Уорден не проронили ни слова. Она рассеянно поглядывала по сторонам, а Уорден, внимательно следя за дорогой, не прекращал курить. Они почти выехали за город, когда Уорден решительным жестом бросил окурок и заговорил.
Но вот машина подъехала к пляжу и остановилась. Невдалеке у самого моря резвилась группа ребятишек. Они что-то громко кричали, бегали друг за другом по песчаному пляжу.
Уорден опять вернулся к тому, с чего начал свой рассказ. На этот раз Карен все время прерывала его, задавая то один, то другой вопрос.
— И вот этот сукин сын взял и устроил себе перевод в другую роту, — сказал в заключение Уорден.
— А ты не мог сделать что-нибудь, чтобы не допустить этого? — спросила Карен.
— Ну я мог бы отговорить его, как и случалось уже не раз.
— Нет, это тебе не удалось бы, — решительно возразила Карен.
Уорден раздраженно взглянул на нее.
— Ты ошибаешься. Мне не раз удавалось сделать так, как мне хотелось.
— Почему же ты этого не сделал теперь? — спросила Карен.
— Почему? Потому что я хотел узнать, откажется ли он сам от сделанного ему предложения. Ну и, конечно, он не отказался.
— Это значит, нам придется надолго отложить наши вечерние свидания. Не так ли?
Уорден натянуто улыбнулся.
— Видимо, так.
— И надо же этому случиться как раз тогда, когда у нас уже все пошло на лад. Неужели ничего нельзя сделать?
— Я ничего не могу придумать. Может быть, ты иногда сможешь выбираться из дому по вечерам?
— Ты же знаешь, что это невозможно.
— Но ты говорила, что, если я стану офицером, ты сможешь находить время для наших свидании.
— Тогда другое дело. Я бросила бы Холмса совсем.
— Что же ты теперь предлагаешь?
— Может быть, ты смог бы выполнять большую часть работы утром?
Уорден вспомнил, как много ему пришлось потрудиться в минувшую неделю, и усмехнулся.
— Конечно, я смог бы поработать утром. Дело не в этом.
Мне трудно будет объяснить отсутствие в части в рабочее время. Ведь работы много, и каждый должен быть на месте да еще и смотреть за тем, как работают другие.