Отсюда и в вечность
Шрифт:
— Эй, сержант! — позвал один из них. — Подойдите сюда.
Уорден поднялся обратно па три-четыре ступеньки, подошел к полковникам и взял под козырек. Он едва сдерживал желание взглянуть на свои часы.
— Где полковник Делберт, сержант? — спросил высокорослый полковник.
— Но знаю, сэр. Я его не видел.
— Он был сегодня здесь? — хрипло спросил другой полковник, ниже ростом и полнее. Он достал носовой платок, вытер вспотевший лоб и расстегнул смоченное дождем пальто из лоснящегося габардина. Высокий полковник был одет в пальто точно такого же покроя, но цветом поярче.
— Я не знаю и поэтому не могу ничего сказать, сэр, — ответил Уорден.
— А
— Нет, сэр, — быстро соображая, ответил Уорден. — Я служу не здесь, а в роте.
— В какой роте? — прохрипел низкорослый.
— В первой роте, сэр, — солгал Уорден. — Сержант Дидрик из первой роты.
— А мне казалось, я знаю вас. Я считаю обязательным для себя знать всех сержантов бригады. А вас я, значит, не запомнил, — прохрипел опять низкорослый.
— А вы знаете, сержант, что, появляясь в штабе, вы должны представиться старшим? — раздраженно спросил высокий.
— Так точно, сэр, но я спешил сюда по делу и… не заметил вас. Извините, сэр.
— Это не оправдание, — резко прорвал его высокий. — Вы давно в звании сержанта?
— Девять лет, сэр, — ответил Уорден.
— Идите, сержант, и впредь будьте более внимательны, — строго сказал высокий.
— Есть, сэр, постараюсь.
Взяв под козырек, Уорден быстро направился к лестнице, не дожидаясь, чтобы заговорил низкорослый. «Жена Холмса, может, собирается идти куда-нибудь, — думал про себя Уорден. — Не хватает еще того, чтобы из-за них я не застал ее дома…» Уорден улыбнулся при мысли о том, что сказали бы эти два полковника, если бы узнали, что он сейчас собирается делать.
— Он, несомненно, просто торопился, — донеслись до него слова низкорослого полковника.
— Господи, — отвечал высокий, — они все теперь какие-то сумасшедшие… Раньше сержанты были совсем другие…
— Гм… Дидрик — замкнутый парень, — заметил его собеседник. — Я припоминаю. От него ни слова не добьешься.
— Просто стыдно за современную армию. В старое доброе время за такую недисциплинированность сержанта разжаловали бы в рядовые. Раньше было совсем по-другому.
— А где же все-таки Делберт? — прохрипел низкорослый.
Посмеиваясь в душе, Уорден спустился вниз но внутренней лестнице и вышел к двустворчатым чугунным воротам, которые оставались открытыми до вечерней поверки.
Кто-то окликнул его из пивной, но он лишь помахал в ответ рукой, вышел из ворот, пересек авеню Вайанас и направился к офицерским домам. Он шел под дождем, пока не оказался на аллее позади углового дома, в котором жил Холмс. Укрывшись от дождя под большим старым вязом, Уорден остановился. Он подумал, что выбрал очень удачный день и, поднявшись по ступенькам крыльца, постучал в распахнутую дверь.
В освещенном проеме дверей затемненной гостиной скользнула темная длинноногая тень. На какое-то мгновение перед взором Уордена промелькнули резкие очертания обнаженных женских ног… От предвкушения удовольствия у него захватило дух.
— Госпожа Холмс, — позвал он негромко, еще раз постучав в дверь.
Тень в гостиной снова бесшумно пошевелилась. Уорден сразу узнал Карен…
Глава десятая
Присвоение Блюму звания рядового первого класса не явилось для седьмой роты неожиданностью. Еще с декабря прошлого года все знали, что его повысят сразу же, как только откроется первая вакансия. До того как в прошлом году Блюм неожиданно стал первой перчаткой в роте, а затем и в полку, а потом одержал еще четыре победы на гарнизонном ринге, он был весьма посредственным солдатом. Теперь он превратился в рядового первого класса, то есть стал одним из тех, кого старина Айк всегда вызывал из строя командовать отделением и из кого растил капралов. Солдаты, не имевшие никакого отношения к боксу, ненавидели этих выскочек-спортсменов и открыто выражали свое негодование по поводу столь очевидного фаворитизма. Капитан Холмс удивился бы и даже возмутился, если бы узнал, какое действие оказало повышение Блюма на большинство рядовых его роты. Но до Холмса дошли лишь самые приглаженные и причесанные слухи.
Спортсмены роты, хотя никто из них не был закадычным другом Блюма, приняли его в свою компанию радушно и даже энергично защищали от нападок противников. Собственно, иначе они и не могли поступить, потому что надо же было как-то сохранять свое привилегированное положение и славу первосортных солдат, которую они всегда использовали, чтобы заткнуть рот недовольным, застрявшим на самой низшей ступени служебной лестницы.
Бывший служащий магазина Гимбела, заядлый картежник коротышка Маггио волновался и негодовал больше всех.
— Если бы я знал, — сказал он как-то Прюитту, своему соседу, по койке в отделении Чоута, — если бы я только знал, как это делается в армии!.. Они не нашли в нашей роте никого лучше Блюма, чтобы присвоить звание рядового первого класса!.. И все только потому, что он хорошо дерется на ринге!
— А что же ты хотел, Анджелло? — с улыбкой спросил его Прюитт.
— Да он и в рядовые-то не годится! — досадовал Маггио. — У него просто крепкие кулаки, и ничего больше. Я новобранец с месячной подготовкой, но солдатские обязанности знаю куда лучше его.
— Но его повысили вовсе не за хорошую службу, Анджелло.
— А должны повышать за это! — возмущенно продолжал Маггио. — Подожди, дай мне только отслужить… Будет призыв или не будет, меня потом и армию не затянешь.
— Чепуха, — засмеялся Прю. — У тебя все задатки будущего сверхсрочника. Стоит на тебя только взглянуть — сразу видно, что ты бравый солдат.
— Пошел ты ко всем чертям! Я ведь серьезно говорю, — раздраженно огрызнулся Маггио. — Ты мне хоть и нравишься, но тоже ничего не понимаешь… Солдат на тридцать лет! Нет уж, это не для меня! А если уж мне и придется прислуживать какой-нибудь офицерской свинье, так пусть хоть как следует платят за это. Понятно?
— И все-таки ты останешься на сверхсрочную. Вот посмотришь, останешься! — подзадоривал его Прю.
— Остаться на сверхсрочную! — повторил Маггио. — Да что я, осел, что ли? Уж если кого и надо было повысить в нашей роте, так это тебя. Ты у нас лучший солдат и вполне заслужил повышения.
На занятиях в казарме во время дождливого сезона Маггио убедился, что Прю — душевный парень и хороший солдат. От проворных и наблюдательных глаз Маггио не ускользнула уверенность, с которой Прю обращался с винтовкой, пистолетом и пулеметом. Когда же Маггио узнал, что в двадцать седьмом полку Прю считался не только хорошим солдатом, но и отличным боксером и что, несмотря на это, не согласился здесь выступать за команду Холмса, он пришел в восторг от этого парня. Поведение Прю, конечно, очень удивляло Маггио. И во время службы у Гимбела, и теперь, в армии, он привык к тому, что каждый, по море своих сил, старается подмять под себя других, и опираясь на них, подняться повыше, занять местечко получше… Прю же почему-то не хотел этого делать. Маггио отдавал должное Прю как хорошему солдату, а когда познакомился с ним поближе, то искренне предложил ему свою дружбу.