Оттенки изумрудных глаз
Шрифт:
Длинные пальцы мягко обвивают мои запястья, заставляя открыть лицо. Я моргаю влажными ресницами и, как сквозь дымку, смотрю на бога обмана. Он успокаивающе глядит на меня. Изумрудный блеск глаз действует, как бальзам на душу. И в какой-то момент я замираю под этим взглядом. Как он смотрит?
Так… заживляюще. Очищающе.
Он никогда так не смотрел на меня.
Оцепенение постепенно спадает, ужас выливается из обезумевшего сердца, прямо в этот холодный снег, что сейчас морозит мои позвонки сквозь тонкую ткань рубашки. А тело еще сотрясается в нескончаемых
— Все уже хорошо.
От этих слов я почему-то снова плачу. Непонятная боль тянет и щемит внутри, стискивая сердце. Несмотря на это, я приоткрываю дрожащие губы, стараясь выдавить из себя слова. Мне необходимо это сказать. Пусть сквозь слезы и не ушедшую тянущую боль.
— С-спасиб…
Я прерываю фразу, поскольку Локи вдруг подается вперед и целует меня.
Замираю. От неожиданности шире распахиваю глаза, но затем крепко зажмуриваю их, чувствуя, как мои губы пропитываются успокоением, которое отдает мне бог обмана.
Медленно приоткрываю их, словно боясь резких ощущений. Локи будто чувствует это и не торопится, осторожно толкаясь теплым и мягким языком ко мне в рот. Я отвечаю, потому что во мне пробуждается оживление. Даже жар в низу живота слабо, но все же просыпается.
Этот поцелуй заставляет боль отступить назад. Кружит голову. Сладкий, легкий, но очищающий, успокаивающий, лечащий.
Жаль, что он не длится слишком долго. Бог лжи неспешно отстраняется, напоследок еще раз коснувшись моих губ. Я медленно открываю глаза, сталкиваясь с завораживающим изумрудным взглядом. Приподнимаюсь на дрожащих локтях, стараясь выдавить из себя слабую улыбку.
Все уже хорошо. Все закончилось. Мы оба в порядке.
Я с трудом принимаю сидячее положение на снегу не без помощи Локи. Мой взгляд устремляется в платиновое небо, раскинувшееся над нами. Как я рада, что вижу его не в последний раз. Что еще дышу и вижу.
И вдруг все мое существо содрогается, как зверек, загнанный в угол.
Потому что слуха касается утробное рычание, разносящееся по всему пустырю.
А кровь медленно стынет в моих жилах.
Я вцепляюсь пальцами в мокрый снег, переводя переполненный ужасом взгляд на напрягшегося бога обмана.
Господи, только не оно. Не здесь. Не сейчас.
Нет…
========== Часть 29. Я тоже боялся, что ты пострадаешь ==========
После бури всегда бывает солнце…
Стоило только оцепенению спасть, я моментально вскочила со снега. Не обращая внимания на жалящую боль в онемевших пальцах. Чувствуя пробирающую крупную дрожь новой порции страха. Такой, что до максимальной скорости биения сердца. Такой, что до исступления.
Я обратила пропитанный страхом взгляд в сторону трикстера. Решив не доводить себя осматриванием по сторонам, когда перепуганное сердце замирает в груди каждую секунду в предвкушении внезапного появления чудовища.
Локи же, наоборот, напряженно оглядывался. Его похолодевший изумрудный взгляд испытующе-медленно скользил по снежным равнинам.
А я напрочь забыла о
В голове ни одной мысли. Лишь забивающий и всепоглощающий страх.
И одно-единственное воспоминание.
О когтях в сантиметре от моего лица.
Я все же вздрагиваю, отчего мои легкие вдруг сжимаются, требуя порции кислорода. Я приоткрываю онемевшие губы и медленно втягиваю в себя до невозможности ледяной воздух.
— Л-локи, это… — выдавливаю было из себя я жалкое, сотрясаемое ужасом шипение.
—Знаю, — сухо отрезает трикстер, не отрывая взгляда от белоснежного пустыря. Я натужно сглатываю, чувствуя, как внутренности будто опутывает раскаленной проволокой, едва ли не перерезая их пополам. Как леденящая отрава глубокого страха заливает грудь, пробираясь в самые отдаленные уголки, погружая в эту склизкую жидкость сходящее с ума сердце. Закладывая уши, отчего я начинаю слышать слабый и раздражающий писк, похожий на ультразвук.
— Что нам делать? — выпаливаю я, не выдерживая и кидая распахнутый взгляд то в одну сторону, то в другую, не моргая, пока глаза не начинают болеть.
— Вдвоем нам едва удастся одолеть его. Шансы очень малы, — безэмоционально говорит бог коварства, на секунду посмотрев в мои глаза, до краев наполненные боязнью. Я судорожно вздыхаю, отчего в горле просыпается саднящая дрожь. Его стенки начинают сжиматься, не пропуская больше ледяной кислород.
— Тогда… надо бежать! — вскрикиваю я, выплескивая вместе с этими словами из себя малую долю порции дикого страха, который уже царапает мои кости с омерзительным звуком, стучащим эхом в черепной коробке. Заливает каждую из них тягучим мазутом, отчего они теряют свою возможность двигаться.
Локи сжимает кулаки и прищуривается, уставившись в одну точку белоснежного пейзажа. Снова раздается утробный, протяжный рык, заставляющий мое сердце тревожно подскочить к корню языка, пару раз стукнуться об него, а затем упасть под самые ребра, столкнувшись со сжавшимся желудком. Я напрягаюсь, до нещадной боли закусив обескровленную нижнюю губу.
— Поздно.
Это слово словно бьет меня в солнечное сплетение. Я покачиваюсь, делая шаг назад. Резко дергаю головой, в которой застыло это слово. Не успеваю ничего сообразить, как вдруг меня окружает очередной рык. Громкий. Совсем близко.
А потом я и вовсе примерзаю к снегу, застыв всем телом. Не слыша стук собственного замершего сердца. Не чувствуя пульса, пару секунд назад тревожно стучавшего набатом в висках.
Потому что.
Мой широко распахнутый взгляд натыкается на фигуру монстра, вынырнувшую будто из ниоткуда на белоснежный пустырь.
Все внутри переворачивается, дергается, сжимается. Так, что ощущение тошноты подваливает к самому горлу, отчего во рту появляется кислый привкус.
А я даже не могу сглотнуть.