Отвага (Сборник)
Шрифт:
— Отличные ребята! — говорил Алексей Петрович. — Особенно в авиации. Вы уж извините, знаю — во всех родах войск ребята великолепные: десантники, подводники, ракетчики… Но я-то авиатор! На такой технике! На таких скоростях! Это, я понимаю, парни! Настоящие мужчины, сыны Отечества! Не то, что эти… обтянут тощую задницу джинсовой дерюгой, кудри немытые распустят и шкандыбают на кривых ногах. Будь я девчонкой, глядеть бы на них не стал! Ты, Александр, верную дорогу выбрал. Пока есть кое-кто на западе и на востоке… кх… тоже, служба в Вооруженных Силах — наиважнейшее государственное
— Кандидат партии. Еще в училище приняли.
— Молодец. И правильную терминологию применяешь. Карьерист, не очень скромный человек скажет «вступил», а истинный коммунист скажет «приняли». Когда кандидатский стаж кончается?
— Если точно, то через семнадцать дней.
— Т-так… Рекомендация нужна? Или уже получил?
— Спасибо. Мне было бы…
— Ясно. — Алексей Петрович достал из внутреннего кармана тужурки блокнотик: — Найди свою букву и черкни точный адресок. Если не успею оформить к твоему отъезду — пришлю.
— Спасибо, Алексей Петрович, Но ведь вы меня…
— Я людей с первого взгляда оценить могу. А тебя я карапузом на руках носил. Деда твоего знаю, отца знаю, за твоими успехами приглядывал, заочно, конечно… Этого мало? Династия есть династия! Мутанты, само собой, тоже случаются, но в тебе я никаких настораживающих признаков не заметил, — Алексей Петрович сам плеснул всем в рюмки по глотку коньяку. — Поднимай. Хочу выпить за то, чтоб служилось тебе хорошо и благополучно. И справедливо. Равняйся на деда и на отца. Лучшего примера для подражания тебе не надо, Будь здоров!
За пять дней до отъезда (дату эту я помню совершенно точно), когда обратный билет уже лежал у меня в кармане, я решил проверить список поручений и обнаружил, что еще не купил бритвенные лезвия «Польсильвер». Почти все офицеры из тех, кто отвергал электробритвы, просили меня купить эти великолепные лезвия. Все остальные поручения были выполнены.
Я, кажется, здраво рассудил, что ехать за «Польсильвером» в ГУМ или в ЦУМ бессмысленно — замотают по этажам и линиям такие же приезжие, как я, — мы почему-то все время ищем в Москве какой-нибудь дефицит, который при ближайшем рассмотрении зачастую таковым не оказывается и который можно приобрести в любом захолустном городишке. Наверно, нас просто гипнотизируют эти слова: ГУМ и ЦУМ. Я решил сразу ехать в Центральный военный универмаг на проспекте Калинина. По этому случаю — для солидности и еще потому, что небо с утра мне не очень нравилось, я надел лейтенантскую форму.
В Военторге «Польсильвера» тоже не оказалось. Внимательная продавщица порекомендовала мне «Ленинград». Я взял несколько пачек, рассчитывая, если они действительно неплохие (нужно же попробовать!), остальные (по заказам) докупить потом, свернул в гастроном универмага, выпил там какого-то очень приятного сока и только отошел от стойки с этими соками — столкнулся с Борисом Ивакиным. Он узнал меня сразу, хлопнул по плечу, протянул руку:
— Привет, Игнаша! Вот уж не ожидал!
— Я тоже.
— Ты что тут делаешь?
— Лезвия покупал.
— Да не в универмаге — в Москве!
— Приехал
— Твой отец здесь? Служит здесь?
— Давно.
— Бож-же мой, Игнаша! Это же такой шанс! Неужели ты не воспользуешься?
— Чем? — холодно спросил я.
— Тем, что твой папахен в Москве.
— Давай не будем этой темы касаться, хорошо?
— Ладно, не будем. Я знаю: ты слишком уж щепетильный… До глупости, извини, щепетильный!
— Я же просил!
— Все, все, все! А я тоже в отпуску. Видишь, как совпало. — Он оттащил меня в сторонку, стараясь не замечать, что встреча совершенно меня не обрадовала. — Ну как у тебя? Как служба? Каковы перспективы? Как по итогам зимнего периода?
— Нормально, — сказал я. — Служба идет.
— Надо, Игнаша, надо! Не теряя ни минуты! Надо делать дело, ковать железо, пока оно горячо. Делать карьеру, конечно — в хорошем смысле. Времени терять нельзя. Я, понимаешь, сразу постарался наладить добрые отношения с командованием, с партийной организацией. Чтобы никаких конфликтов. Года еще не служу, но уже три благодарности в приказе.
— Поздравляю.
— Спасибо. А хоккей бросил — никаких перспектив насчет ЦСКА. Так зачем же себе ребра ломать?
— Дело, конечно, хозяйское.
— Да, Игнаша! — спохватился Ивакин. — Можешь меня и по другому поводу поздравить — я все-таки женился!
— Поздравляю, — повторил я.
— Спасибо, спасибо! Вообще-то это дело надо было бы отметить. Мы же… не один год… И в школе, и в училище. — Ивакин посмотрел на часы: — Сейчас двенадцать десять…
— Ты извини, — нахмурился я, — но я очень спешу: у меня в половине первого важное деловое свидание. Одним словом — будь! Ну а Рине — привет!
Борис ошарашенно поглядел на меня:
— При чем тут Рина?
— Как при чем? Вы же поженились.
— Кто?
— Ты и Рина. Ведь год назад, когда мы кончали училище…
— Саша-Игнаша! — укоризненно и снисходительно пропел Ивакин, а я в это время почувствовал, что у меня замирает сердце. — Не надо вспоминать об увлечениях молодости. Мою жену зовут Лялечка. Идем познакомлю. Она меня здесь неподалеку в переулочке ждет. Между прочим — в собственной «Волге». А как все получилось? Банально просто! Мы, группа офицеров, как-то организовали поездку с нашей «точки» на взморье, в выходной день, конечно. Я завалился там в один ресторанчик… Уютные между прочим штучки — все эти заведения в Прибалтике, москвичам бы поучиться… Ну и познакомились. Она отдыхала в Дубултах в Доме творчества писателей.
— Она что — писательница?
— Мне только этого не хватало! Секретарша в издательстве. Зато папа у нее — фигура! Я неделю назад в Москву прикатил. Расписались честь честью. Обещает кое в чем посодействовать, чтобы дочку из Москвы выписывать не пришлось… — Ему, наверно, стало все-таки стыдно. — Не смотри на меня так. Я, Игнаша, ни уголовного преступления, ни партийного проступка не совершил. Каждый ищет, где лучше. Старо как мир. Вечером ждем гостей. Запиши адресок и телефончик — может, заскочишь. Все-таки однокашник, а?