Отвергнутая невеста. (не)нужная жена
Шрифт:
Мне кажется, шаурму придумали чудовища, глядя на очередное трясущееся под одеялом телом, уверенное, что слой ткани и пуха обязательно спасет.
Рев послышался снова…
Визуал и выбор
Мы услышали странный звук... Стоит ли пойти посмотреть, что это? Или лучше остаться в комнате? 1. Пойти посмотреть? 2. Остаться в комнате.
Глава 10. Дракон
–
– послышался голос старой Бэтани.
– Опять переписывать!
– рыкнул я, глядя на разбросанные листы.
– Ты список всех умерших аристократов принесла?
– Да, - кивнула Бэтани, неся мне целый перечень.- Вот они покойнички! Тут свежие, тут несвежие!
Я снова открыл альбом, размял плечи и положил перед собой письмо ныне усопшего лорда Кавила. Передо мной стояли копии всех фамильных печатей герцогства.
– Очаровательнейший ребенок, копия отца, - написал я, шумно втягивая воздух.
– Почерк не сильно похож!
– произнесла старая служанка, тыча пальцем в округлость буквы.
– Пусть думают, что лорд Кавил напился на радостях!
– прорычал я, выводя каждую строчку хвалебной оды ребенк. у
– Да кто ж так пишет!
– бурчала Бэтани.
– Пишите! Только левой рукой! Премилейшее дитя, воспитанное и вежливое… Даже плачет по особенному, по аристократическому… Больше этих “усипусек”! В ее движениях чувствуется будущая кроткость, покорность и скромность… Сразу видно, что дитя придерживается высоких моральных принципов. Когда нянька меняет ей пеленки, она кричит, пока ее снова не запеленают. И обязательно добавляйте. Из нее получится отличная супруга. Счастлив будет тот, кому достанется такая невеста! Нужно подчеркивать, что она - копия родителей! Это важно!
Я старательно выводил очередную оду и шлепал печать.
– Когда она уже повзрослеет?
– спросил я, выводя каждую строчку, перерисовывая буквы с чужого письма.
– Так, она у нас графиня? Баронессам достаточно двадцать шесть страниц, маркизам и графиням - тридцать. Герцогине - не меньше пятидесяти. Так что пишите. И радуйтесь, что у вас не герцогиня!
– ворчала Бэтани.
– Может, я ее указом до баронессы понижу? Все ж писать меньше!
– прорычал я.
– Но родилась-то она графиней? Так что писать и так, и так придется! Лучше не отвлекайтесь! Быстрее закончите, быстрее пойдете спать!
– ворчала старуха.
– Женщины так не пишут! Вы сейчас пишете за баронессу Штраль. Диктую… Ах, я пребываю в восхищении от этого милейшего создания! Я бы обцеловала ее с ног до головы… Настолько она прекрасна! В ней чувствуется утонченная красота матери, которая…
Я засыпал над строчкой, стараясь подражать летящему почерку баронессы и ее вечному восторгу!
Шел третий час ночи. Детство кончилось. Капля зелья состарила чернила. Хотелось выть от отчаяния.
– Не ту, не ту… Вон ту!
– всполошилась Бэтани, когда я чуть не прилепил к одной маркизе печать барона.
– Ну, теперь у нас юность! Итак, здесь мы восхваляем ее красоту и манеры!
– Восхвалил, - откинулся я в кресле.
– Че? Думаете все? Закончилось? А как же стихи?
– уперла руки в боки Бэтани.
– Всем приличным девушкам посвящают не меньше сорока стихотворений! Причем, стихи проверяют в первую очередь… Чтобы не было совпадений! Или вы думаете что, поэтам запросто так деньги платят? Должны быть тайные воздыхатели. Поэтому стихи пишутся с инициалами. Но без имени поэта.
– Стихи… - простонал я, чувствуя, что сдаюсь.
– Ладно… Ты как роза … эм…
– Ну… развивайте мысль, - подбадривала старушка.
– Не очень талантливые поэты стоят дешевле талантливых! И это минус для девушки! Обязательно подчеркивайте, что вместе вам не быть… Иначе подумают, что вместе вы уже были… Что кому-то повезет больше, чем несчастному поэту.
Я уже перехотел жениться вообще. Свечка сгорела почти полностью, капая воском на разбросанные бумаги.
– Начинать надо издали и туманно… Что-то вроде… Развивайте тему! Итак, начали… Я вас увидел у кареты… - начала Бэтани.
– Потом представил вас раздетой, потом вас мысленно одел. И больше вас не захотел!
– усмехнулся я, а перо поставило кляксу. Я был злым и уставшим.
– Я вас увидел у кареты, вы …- намекала Бэтани.
– Вы в шляпку модную одеты?
– спросил я, уныло глядя на строчку черновика. О, лучше бы я и дальше писал оды прекрасному ребенку!
– Ни в коем случае! А то вдруг и правда подумают, что она голой из кареты вышла! Я вас увидел у кареты…
– В лучах изысканного света… - проворчал я, подпирая щеку.
– О! Слышите! Это поэт в вас зевает!
– усмехнулась старуха.
– Потом про ее красоту и про то, что вместе вам не быть! И дальше по шаблону! Где увидел, что подумал, сравнил с чем-то прекрасным, влюбился, осознал, что вместе быть не суждено. Вот и вся наука! Вперед!
– Я вас увидел у кареты, в лучах изысканного света… - писал я, пытаясь придумать, что дальше.
– Вы были словно из мечты, явленье чистой красоты…
– О! Отлично! Записывайте быстрее, а то забудем!
– всполошилась Бэтани.
– Я уже забыл, - зевнул я.
– Я вас увидел у кареты… В лучах изысканного света, вы… вспомнил! Были словно из мечты, явленье чистой красоты. Но нам не суждено быть вместе! Судьба чужой вам стать невестой… Но я влюбился без оглядки…
– Ну вот! Почти отлично!
– согласилась Бэтани.
– Вам заплатили бы пять золотых!
– Давай поедем мы на бл… - продолжил я, в старуха выдохнула, услышав неприличное слово.
– Я не могу так! Я же сказал, что я не поэт!
– А вы поднатужьтесь!
– спорила со мной служанка.
– Помните, она - приличная девушка! Пишите! Теперь я ваш весь, без остатка!
Я записал.
– Фух!
– выдохнула Бэтани, падая в кресло.
– Одно закончили. Осталось еще тридцать девять.
Я стал хитрее и опытней уже на втором стихотворении… Я стал выписывать рифмы в столбик. Мне очень нравилось слово “женой” и “жена”. С ним рифмовалось огромное количество слов. “Не суждено вам быть со мной, вы будете чужой женой…”
– Пишите, пока не забыла!
– ткнула Бэтани. Я приготовился.
Старуха поморщилась.
– Все, забыла, - выдохнула она.
– Там что-то было про судьбу - злодейку… Не помню уже…