Отвергнутая принцесса
Шрифт:
— Звучит так, как будто здесь господствует аристотелева логика, — сказал Хобарт.
— Ха-ха, ты уморишь меня до смерти, Роллин Хобарт! Знай, что вскоре после того, как я вернулся сюда и стал Разумом, у нас появился ученый по имени Аристотелес, который поклялся отправиться в твой мир, чтобы обучить жителей истинной логике — то есть нашей. Я не знаю, что с ним случилось — но, видимо, он преуспел...
— А как должен выглядеть мир однозначной логики? — спросил Хобарт.
— Однообразно, тебе не рекомендую. Погоди-ка, проблема времени решена — но, возможно, с движением тебе повезет меньше.
Хобарт громко рассмеялся.
— Ты разве никогда не слышал об относительности движения? Разве тебе не известно, что говорить можно только о движении относительно чего-нибудь в пределах того, что мы называем лабораторной системой отсчета.
И Хобарт на десять минут погрузился в объяснения. Когда он, наконец, закончил, фигура медленно произнесла:
— Ты ответил на мои вопросы, Роллин Хобарт, в чем я был совершенно уверен. Мой срок вышел.
И фигура с трудом встала с трона и начала медленно спускаться по ступеням пирамиды. Хобарт обнаружил, что Разумом тут служил древний старик со скудными остатками белоснежной бороды.
— Эй, что ты собираешься делать? — спросил он.
— Делать? — переспросил старец. — Конечно, умереть, и как раз вовремя. Я больше тут не нужен, поскольку ты стал новым Разумом.
— Что!
— Конечно, Роллин Хобарт, ты ведь ответил на три вопроса. Разве это не просто? Я так долго ждал тебя и совершенно утомился от собственного высокого положения. Когда мои останки уберут, надень мою одежду и садись на мое место. Пища тебе не нужна, души посетителей, неспособных ответить на вопросы, накормят тебя. Жрецы разъяснят твои обязанности и права. А теперь прощай. Ох, Псиллеус, подойди сюда!
Хобарт взорвался.
— Господи, но я не хочу этого делать! Не хочу быть ни принцем, ни королем, ни императором, ни тем более богом! В гробу я вас всех видел...
— Да, хозяин? — отозвался жрец со стороны двери, полностью игнорируя яростно жестикулирующего Хобарта.
— Я умираю, добрый Псиллеус. Роллин Хобарт принес с собой смерть, как я и сказал вначале. Хорошенько заботься о нем. Прощай!
И маленькая сморщенная фигурка повалилась на мерцающий пол. Белое одеяние накрыло ее сверху, ниже, ниже, пока между ним и полом не осталось ничего.
Псиллеус поднял белую тряпку и вытряс из нее немного серебристой пыли, а затем протянул Хобарту.
— Твоя одежда, Разум, — произнес он, когда стало ясно, что Хобарт игнорирует протянутую вещь.
— Иди к черту, — заорал Хобарт. — Никакой я тебе не Разум! Выпусти меня отсюда, мне нужен Гомон.
— Ты есть следующий Разум, повелитель всего, — настаивал Псиллеус. — Разве ты не наденешь одежду и не сядешь на трон, чтобы твой слуга мог с обожанием пасть ниц?
— НЕТ! Если ты падешь ниц, я двину тебя ботинком под зад. Где же чертов выход — а, вот он! Пока, старикан, я пошел!
— О, мой господин, постой! Ты не можешь оставить пирамиду! — вскрикнул жрец.
— С чего ты взял?
— Без Разума,
— Ну и пусть.
Хобарт снова двинулся к двери, но Псиллеус издал вопль такого ужаса и отчаяния, что ему пришлось остановиться.
— Что ж, не хочешь, чтобы я ушел, сам найди и приведи сюда Гомона! Если ты такой весь из себя верховный жрец, то тебе ничего не стоит обнаружить одного тощего аскета!
— Хорошо, — забормотал жрец. — Все будет сделано так, как пожелает господин. Хиделас!
— Иду, — отозвался сонный голос, принадлежащий низкорослому толстому жрецу, помоложе Псиллеуса. — Я только заснул... святые небеса, это наш новый избранник-Разум?
— Он и есть.
— Чего он не сел на свой трон?
— Мне сие неизвестно, — ответил Псиллеус, — это против всяких правил. Иди, Хиделас, и разыщи аскета Гомона, ибо наш господин желает его присутствия.
— Да, и как можно быстрее, — крикнул Хобарт.
— Если мой господин сядет на свое высочайшее место, он сможет вызвать Гомона самостоятельно! — запротестовал Хиделас.
— Да? А я смогу покинуть трон после того, как сяду на него?
— Ну, э-э-э, — забеспокоился Псиллеус. — Ты не должен хотеть покинуть...
— Ха! Ловушка, так и думал! Пойдем сложным путем: один из вас отправится на поиски Гомона, прямо сейчас!
Толстый жрец ушел, качая головой. Хобарт устало сел на пол.
— Принеси-ка мне поесть, Псиллеус, — сказал он.
— Ты имеешь в виду личинок или насекомых?
— Я имею в виду еду!
— Если бы господин взошел...
— ЙЕ-Е-О-У! Я не взойду на ваш дурацкий трон и все тут! Проще сесть на электрический стул с лунатиком поблизости от рубильника! И когда я прошу еду, то имею в виду нормальную простую человеческую пищу!
Псиллеус выбежал вон и вскоре вернулся с ломтем хлеба куском сыра, банкой варенья и бутылкой вина. Хобарт немного расслабился.
— Ничего нет такого интересного в этой пище? Я наложу на тебя ужасное заклятье, если есть. Иди сюда, сядь, устраивайся поудобнее.
— Но... мой господин... это против правил...
— К дьяволу ваши правила! Садись и помоги мне съесть все это. М-м-м, отлично. Думаю, вы, жрецы, тут неплохо устроились, а?
Псиллеус ел очень экономно, с выражением человека, полагающего, что либо он сам, либо его компаньон сошел с ума. После еды Хобарту не оставалось ничего другого, кроме ожидания. Было бы легче, если бы он присел на нижнюю ступеньку пирамидального трона — но нет, лучше не приближаться к адскому сооружению. Через некоторое время ему захотелось спать. Не обращая внимания на свет, он растянулся на полу и отключился.
Проснувшись от ломоты во всем теле, он с облегчением обнаружил, что благочестивый Псиллеус не затащил его во время сна на вершину пирамиды. День то ли возрастал, то ли убывал, как там лучше описать его поведение с точки зрения местной логики. Стены большой пирамиды просвечивали, и Хобарт мог легко наблюдать за перемещением светила. Ему показалось, что солнце двигается с необычной скоростью, или это всего лишь оптическая иллюзия?
Псиллеус принес завтрак, и солнце немедленно остановилось на пути к зениту. Хобарт поел и немного расслабился, светило опять помчалось вверх.