Отвергнутый дар
Шрифт:
– Что случилось, Боря?
– Твоя матушка… Скончалась.
Энгельс медленно кивнул. Он ожидал услышать именно это. И все равно ощутил укол в сердце.
Мама умерла! Как же больно…
Кто-то сказал бы: «Отмучилась!» Или: «Отмучился!» – имея в виду Энгельса. Ведь для него она была обузой. Так все считали. Сумасшедшая мамаша, которую нужно навещать. А чтобы за ней был в больнице надлежащий уход, приплачивать персоналу. Но Славин по-другому относился и к матери, и к своим обязанностям. Прежде всего она была его родительницей, а уж потом сумасшедшей старухой. И навещал он ее не для очистки совести, а потому что скучал и хотел ее видеть. Хотя она и мало напоминала ту, какой была до
Энгельс почувствовал на щеках влагу. Он плакал!
– Она пришла в себя перед кончиной? – прокашлявшись, чтобы избавиться от кома в горле, спросил он.
– Да. На мгновение.
– Что-то сказала?
– Я не присутствовал. Но по словам медсестры, открыв глаза, она спросила, где ее сын. Та ответила, что тебя здесь нет. Тогда она попросила передать, что любит тебя. И прощает.
– За что?
– Медсестра тоже задала этот вопрос. И получила вот такой ответ: «Кровь на его руках… Но я все равно люблю его. И прощаю!» Это дословно.
Энгельс опустил голову, прислонился лбом к столешнице.
– Что она имела в виду, Энгельс? – донесся до него голос Верещагина. – Неужели она почувствовала?.. – Пауза. – Твою причастность к этим смертям…
– Значит, ты тоже решил, что это я убил их? – горько усмехнулся Энгельс. Затем распрямился и посмотрел Борису в лицо. Тот отвел взгляд. – Да, ты именно так и думаешь.
– Я не знаю, что думать…
– Я не убийца. Но кровь на моих руках действительно есть.
– Как это?
– По моей вине погиб человек. Вернее, не так… Не я виноват был. Но если б я в тот миг не оказался на дороге, тот человек был бы жив.
– Не понял.
– Два года назад я попал в аварию. У меня «девятка» была, помнишь? Вот на ней я ехал по пригородному шоссе ночью. Машин мало. И вдруг у поворота догоняет меня огромный джип. Он проскочил бы за секунду, но я испугался. Такая махина мчится! Дорогущая к тому же. Думаю, вдруг сейчас заденет меня, а я виноват буду, и до пенсии придется выплачивать ущерб. Занервничал. Заметался. И, судя по всему, отвлек внимание водителя джипа. Этого мгновения было достаточно. Внедорожник врезался в столб. Я тоже тюкнулся в придорожный столбик, но только бок помял да разбил фару. Джип же здорово пострадал. Однако я был уверен, что с водителем ничего серьезного. Такая машина! Танк! Да и подушки безопасности наверняка есть. Конечно, я вылез из «девятки» и бросился к джипу… Меня затошнило, когда я увидел то, что случилось. Подушки не сработали. Водителя бросило вперед. Он пробил головой лобовое стекло и налетел на острый осколок шеей. Когда я подбежал к нему, мужчина еще был жив. Хрипел что-то, на губах красные пузыри. Кошмарное зрелище! Я хотел ему помочь. Но не знал как. Хватался за шею, пытался заткнуть рану. Кровь лилась по моим рукам. Не сразу понял, что человек уже мертв.
– А когда понял?
– Уехал. Сбежал.
– Правильно сделал.
– Не знаю…
– Покойнику ты уже ничем бы не помог. Так зачем ввязываться в неприятности? Я поступил бы так же.
– Наверное. Но совесть меня все равно мучила. И поделиться хотелось с кем-то, а нельзя. И я не нашел ничего лучше, чем поплакаться матери. Все равно она меня не слушала. Когда мать впервые сказала про кровь на моих руках, я решил, что она просто бредит. И вот поди ж ты! Записалась на подкорочку информация и всплыла.
Энгельс шумно выдохнул. Как ни трудно ему было изливать душу, все же он испытывал облегчение. Не только сейчас, когда выговорился, но и в процессе беседы.
– Похороны завтра, – сказал Борис. – Не волнуйся, все сделаем в лучшем виде.
– Не думал я, что не смогу мать похоронить…
– Всякое в жизни бывает. Я тоже не хоронил. В армии служил, когда она умерла. На дембель шел. И раньше времени меня никто отпускать не собирался. Даже в отпуск. Я приказа ждал, когда мать погребли. Только к девятому дню успел.
Тут железная дверь распахнулась, и показался охранник.
– Свидание окончено! – рявкнул он.
Борис протянул руку через стол и сжал ладонь Энгельса.
– Все будет хорошо у тебя. Я верю. Не падай духом. Ладно?
Энгельс кивнул. Хотя был уверен: ничего хорошего его не ждет. Он получает по заслугам.
Не все рассказал Славин Борису. Главное утаил. Он не просто сбежал тогда. Еще и прихватил кое-что чужое. А именно – сумку с большой суммой денег. Он схватил ее, когда пытался зажать рану, думал, там вещи, и надеялся найти какую-нибудь тряпку, чтобы перевязать…
Но в сумке были не вещи, а деньги!
Много, много пачек пятитысячных купюр.
Энгельс никогда не видел таких огромных сумм. Только по телевизору.
Славин не хотел их брать. Но потом подумал: «Если я оставлю сумку, ее все равно кто-нибудь украдет. Либо тот, кто первым обнаружит машину, либо гаишники!» И все равно Энгельс колебался. Он всю жизнь поступал ПРАВИЛЬНО. А тут… Как ни крути, это мародерство. Но кто бы знал, как он устал от своей непогрешимости. Что она принесла ему? Ничегошеньки! Вкалывает всю сознательную жизнь за двоих, получая при этом не так уж много, да еще треть доходов отдает то родителям, то жене, то сыну. Обитает в квартире без капитального ремонта. Ездит на корыте, которое еще и побил. А так хочется пожить по-человечески. Повидать мир, отделать квартиру, приобрести достойную машину, наконец, дать хорошее образование сыну…
В сумке, которую он держал в руках, было исполнение всех его желаний. Вроде бы всего лишь деньги. Они, говорят, пыль. Но Энгельсу как раз этой «пыли» и не хватало.
Он несколько секунд смотрел на содержимое сумки. Пачки красных бумажек, часть из которых была испачкана кровью. И решился!
Пока бежал к своей машине, чего только не передумал. Мысли были разные. Первая – что ноша слишком легкая. Так много денег, а весят не больше килограмма. А закончил совсем на другой ноте. Энгельсу подумалось, что эти немыслимые бабки могут быть воровским общаком, и тогда их будут рьяно искать, а если найдут, ему не поздоровится. Но это не остановило его. Энгельс успокаивал себя, ведь вероятность того, что его отыщут, очень мала. Свидетелей аварии не было. А пока он ехал по трассе, его ни разу не останавливали гаишники. И камер на этом участке пути нет. Энгельса тут как будто и не было. Да, ему попадались встречные машины, но водители вряд ли запомнили его неприметную серую «девятку».
Как он тогда до дома доехал, сам не помнил. До утра не мог уснуть. Да и следующие ночи мучился бессонницей. Нервничал, пил валерьянку бутылками. Сумку с деньгами засунул под кровать, стараясь не вспоминать о ней.
Через неделю успокоился. И даже смог найти в себе силы сосчитать деньги. Их оказалось девять миллионов. Восемнадцать пачек по пятьсот тысяч. Для кого-то сумма не такая уж и запредельная. По сути дела, ее хватило бы только на трехкомнатную московскую квартиру. Но для обычного трудяги (неважно, пролетария или интеллигента) девять миллионов – огромные деньги, а жилье у Энгельса уже было. Поэтому он мог потратить шальные бабки на разные вещи. На все то, о чем мечтал.