Ответ Чемберлену
Шрифт:
— Вот ещё. Я сама, кого хочешь, зацеплю, такой откат устрою, что мало не покажется! — храбро вскинулась Дюймовочка.
— Хорошо. Пару дней просто из номера выходить не буду. Потом всё же на денёк в Москву съезжу. Нужно узнать из иностранных газет, что в мире творится. Схожу в Ленинку, почитаю. Всё, пошли спать.
— Спать? А…
— А-а! Ну, ладно, пошли не спать.
Глава 25
Событие семьдесят первое
Глава написана Ульяной Муратовой. Нужно бы её в самое начало книги вставить,
Проснулась Марьяна Ильинична неожиданно. Словно тумблер переключили. Она лежала на полуторке, что стояла в их номере гостиницы и рядом был родной и тёплый Володя. А её дрожь била. Сон приснился… Да, сон ли? Точно и не скажешь. Свое появление в этом мире и времени она запомнила плохо, состояние было, как говорят: «краше в гроб кладут». Мысли путаются, всё тело болит. Эту свою первую ночь она почти не запомнила. И вот сегодня ей приснился сон, или это всё же воспоминания? Только во сне. И всё яркое, красочное… И ощущения, будто по новой ту ночь переживаешь.
Марьяна прижалась к тёплому боку Володи и смежила глаза, может ещё удастся поспать… Нет. Воспоминания, вот теперь понятно, что это точно воспоминания, набросились вновь.
Умирать оказалось больно, но быстро. Или Марьяна уже привыкла? Хотя никому не пожелаешь к такому привыкнуть. Голова раскалывалась, саднило даже глаза, отчего никак не получалось их приоткрыть и понять, что происходит. Вокруг то нарастал, то опадал дребезжащий гул. Потерев лицо, Марьяна наконец смогла разлепить веки. Оказалось, что она в узкой, наподобие пенала комнате, но зато без кандалов. Темно. Из окна едва ли падает свет, отчего угадываются очертания соседней кровати, на которой кто-то отчаянно храпит, выводя скрежещущие рулады.
Голова тяжёлая, словно в неё налили металла, но не золота, а чугуна какого-то низкосортного. Марьяна с трудом села на кровати и огляделась. Тело было словно чужое, пальцы двигались вроде и в такт мысли, но с задержкой, зато дышалось легко. Где-то снаружи проехала машина, и свет фар ненадолго лёг на руки. Молодые девичьи руки, но не такие, как были у Оры. И точно не такие, как были у неё. Зато комната была до боли родная, привычная. Старая только. Пансионат, что ли, какой-то полузаброшенный?
Марьяна уже лет десять подобных лакированных тумбочек и панцирных кроватей нигде не видела. Да и обои на стенах были совдеповские, неуловимо знакомые с детства. Левина поднялась на ноги и чуть не завалилась на кровать к спящей соседке, тело слушалось неважно, или просто её потряхивало от шока.
Ведь не умерла! Очнулась! Живая!
Короткое воодушевление сменилось тревогой: где она? Что происходит? Можно ли найти Володю?
Гудящая голова соображала плохо, внезапно бросило в горячку, как при лихорадке, поэтому Марьяна решила выйти на воздух и подышать. За окном царила белая зима, и света далёкого фонаря вполне хватало, чтобы обрисовать тонкими холодными лучами сугробы. В один из таких Левина сейчас с удовольствием бы рухнула, настолько пекло теперь кожу и тело. Будто изжаривало изнутри.
Марьяна натянула на себя первые попавшиеся штаны, прямо поверх ночнушки нацепила чей-то свитер, надела носки из тонкой шерсти, что были ей явно велики и обулась в скромно стоящие в углу валенки. Прихватила куртку и вязаную бесформенную какую-то шапку,
Оказалось, что очнулась Марьяна в общаге или коммуналке. Выход нашла не сразу, но ноги в валенках ступали тихо, плотный войлок скрадывал шаги, лишь кое-где половицы поскрипывали под её весом. На улицу получилось выйти довольно легко. Сначала спустилась вниз, а там на своём месте крепко спала немолодая вахтёрша. Ключ торчал в замочной скважине двери, и Левиной удалось тихо его повернуть и выскользнуть на свободу сквозь приоткрытую дверь. Неприятно царапнул вид дешёвого дерматина, которым та была обита. Давно такого не видела, да и дверь обычно ставили железные, а тут… прошлый век!
Выйдя на улицу, женщина подняла голову к ночному небу и сделала несколько глубоких, сладких вдохов. Жар чуть отступил, полегчало. В голове прояснилось. Куртку пока надевать не стала — отчаянно хотелось остыть, и сильный мороз не мешал, а лишь студил разгорячённую кожу. На улице пусто. Видимо, ночь уже глубокая. Марьяна решила немного прогуляться вокруг здания общежития, чтобы проветрить голову и понять, где и как она оказалась.
Вот чудно! А ведь в жизнь после смерти она не верила никогда, тем более — в такую. Обойдя неказистое здание из сероватого кирпича по тропинке, она вышла на небольшой пустырь между кирпичной стеной и общагой. Зачерпнула ладонью нетронутый снег и съела целую пригоршню. Хорошо-то так! Вокруг замерли строгие тополя и рядом с ними, одетые в иней, словно в свадебное кружево, стояли кокетливые невесты-берёзы.
— Эй, ты чего? — раздался откуда-то пьяненький голос. — Снег, что ль, жрёшь?
— С опохмела небось! — добавил второй голос.
Марьяна даже не сразу заметила обладателей голосов. Два хорошо заложивших за воротник парня шли по тропинки между деревьями, и их силуэты поначалу скрадывала зимняя темень.
— Отстаньте, — беззлобно бросила Левина и зачерпнула ещё одну пригоршню снега.
Что за люди такие, ни снега поесть, ни в тишине на звёзды посмотреть.
— Ишь краля какая!.. — внезапно разозлился первый парень и ускорился в сторону Марьяны. — Я те щас поговорю!
Второй дёрнулся следом.
Левина вдруг разозлилась. Зачерпнула ещё снега и сжала в руках, делая плотный комок.
— Отстань сказала, — процедила она уже грубее, враждебно глядя на первого.
Наконец получилось разглядеть его лицо. Бровь разбита, воротник рубашки, видимой из-под незастёгнутой куртки, надорван, глаза шальные. Видать, подрался уже с кем-то сегодня.
— Ты чё сказала, шваль? — наехал он, а потом добавил: — Щас расплатишься!
Марьяна решила, что расплатиться — хорошая идея. Жар в груди нарастал вместе с раздражением и возмущением. Хотела пульнуть ему в лицо плотный комочек снега, но тот неожиданно растаял, и в лицо пьяного гопника полетели лишь брызги. Но это его лишь раззадорило. Тут и второй подоспел, только вынырнул не из-за спины приятеля, а сбоку, чтобы оттеснить Левину в сугроб и к кирпичной стене.