Отягощенные злом. Разновидности зла
Шрифт:
Трехкратная оптика тактической лупы [39] , которую можно использовать и как монокуляр, конечно, не позволяла рассмотреть все, что нужно, но и того, что было видно, было достаточно. Морские контейнеры, по самую крышу вкопанные в землю, армированные мешки, защищающие караульные посты, выложенные из камней толстые стенки периметра — шириной они как дувал, это позаимствовали у афганцев — РПГ не пробьет. Лагерь, или, как британцы называли, передовой
39
Тактическая лупа — в нашем мире зовется магнифайер, потому что изобрели американцы, а мы не можем жить без того, чтобы называть все терминами из английского. Суть проста — откидной кронштейн и короткий оптический прицел малой кратности на оптической оси коллиматора.
Сашка рассматривал лагерь, и что-то ему не нравилось. Что-то было не то. Может быть, не поставили выносных постов? Не могли ведь не понимать, что, если не поставить — каждый день будут обстрелы. Решили, что так сойдет, не война? Ой ли? До сих пор драли их конкретно, по-взрослому. Без шуток.
Почему так тихо? Почему все так аккуратно? Почему не заметно кострищ? Не может быть, чтобы муджи жили без жареного мяса…
Да и дымом не пахнет…
Он пополз назад, за гребень. Кроме него, наблюдателем вызвался быть Сашка Ижевский, он был где-то слева.
— Ну? — Борян явно нервничал.
— Лагерь. Человек на сто. Типовой, наш. Один въезд, три поста.
— Сколько человек?
— Я видел семерых…
— Вооружены?
— Да, все как положено.
— А наши?
— А хрен знает, где они… В лагере не меньше двадцати помещений, где они могут быть. Это если…
— Тихо! — сказал Мага.
Все замерли.
— Что?
— Нет… ничего.
— Что? — переспросил и Сашка. Они все знали правила: если тебя что-то беспокоит, надо сказать. Чутье — на самом деле продолжение опыта, и часто оно может спасти от большой беды. Казаться может не тебе одному.
— Как машина на дороге… Ничего.
Дорогу, насколько можно, проверили ночной оптикой. Ничего.
— Мысли?
— Попробовать просочиться внутрь.
— И чего ты добьешься? Ты же не знаешь, где наши. Будешь все двери подряд пинать?
— Надо взять часового, — сказал Мага, — он не может не знать.
— Он не скажет, — заявил Борян.
— По условиям учений, захваченный в плен обязан отвечать.
— Это не учения, — мрачно сказал Санек из Ижевска, — уже нет.
— Еще мысли…
— Понаблюдать…
— Над нами беспилотники, вы что, не поняли? Они не оставят нас в покое!
— Тогда надо атаковать! — решил Борян. — И прямо сейчас. Ты и ты — возьмете часового. Только тихо.
— А я? — спросил Сашка.
— Прикроешь нас на шесть. Обеспечишь отход, если потребуется…
Это было что-то вроде мести. Но он не мог не выполнить отданный приказ. Борян поднялся на ноги.
— Спасибо за патроны, пацаны…
Для Маги, горца и сына охотника, труда снять часового что живым, что мертвым — проблемы не составило. Именно этим занимались поколения его предков, в набегах оттачивая свое искусство, пока казаки не положили этому конец. Он смотал с пояса веревку… каждый, кто служил в Афганистане, носил под ремнем или вместо ремня несколько метров прочной, способной выдержать вес человека веревки. Свернул из нее лассо — им на Кавказе ловили что скотину, что рабов… когда не было казаков. Подобрался поближе…
«Язык» оказался сговорчивым. Молодой, толком и борода-то не проросла. Видимо, оставили на посту самого младшего, а сами ушли в горы…
— Пашто поежи? — спросил Мага, играя парашютной стропой в пальцах. В его руках она моментально сворачивалась удавкой.
— А! А! Пашто поегам…
— Ном шома чист, бача…
— Зарран! Зарран!
Странное имя. Впрочем, у пуштунов имена странные, сильно отличающиеся от арабских. Происхождение некоторых и сами пуштуны объяснить не могут…
— Тише… Говори тише.
— А. А… — закивал часовой.
— Кто твой амир?
— Забибулла — хан! Это он!
— Как он выглядит?
Зарран наскоро описал амира. Получалось — тот самый, который говорил, что получит деньги и пойдет резать русских. И еще…
Неважно, в общем.
— Зарран… тебя ведь так зовут?
— Да… да…
— У нас к твоему эмиру кровь. Бадал. Понимаешь?
Пуштун закивал.
— К нему, но не к тебе. К тебе у нас нет крови. Помоги нам.
Мага знал, что пуштун сейчас соврет. Он не сможет помочь чужакам против соплеменника. Если он так сделает, он станет бинанга, изгоем…
— У вас тут сидят наши соплеменники. Верно?
Пуштун с сомнением посмотрел на кавказца, но все-таки кивнул.
— То, что они в плену, есть позор для нас. Помоги нам, скажи, где они, и мы сможем начать переговоры о мире без позора, висящего на нас.
Надо было знать пуштунов, чтобы так разговаривать. Чтобы добиваться малыми группами больших результатов, чтобы сражаться не с племенами, не с лашкар — племенными армиями, или тсалвешти — племенной милицией, а бороться за благосклонность племен с пришлыми боевиками и проповедниками. Но именно для этого полковник Тимофеев создавал их отряд. Быть своими — среди своих. Быть в горах как рыба в воде…
Пуштун не предаст своих. Но пуштун понимает, как разрушительна кровная месть. И как опасно восстанавливать против себя такое могущественное племя, как людей руси. Тех, кто приходит с севера — как их зовут в пуштунских землях. Если люди руси смогут восстановить свой намус, свою честь и начать переговоры, лучше будет всем.
— Ты нам поможешь?
Пуштун кивнул уже увереннее.
— Они здесь?
— Да.
— Где они?
— Вагончик справа. Я покажу…