Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Честь

Эльтеррус Иар

– Даже так? – удивился Кержак. – Впрочем, не страшно. Нам в общем-то нечего скрывать. Вот только очень хотелось бы напоследок посмотреть Эльвинелю в глаза, бывший ученик, как-никак.

– Ученик? – недоуменно переспросил Кер. – Вот же сволочь… Кажется, я понял, из какой он породы. Жаждущий власти?

– Совершенно верно, – досадливо скривился старик. – И мне до сих пор стыдно, что я в свое время не сумел его раскусить. Тогда, возможно, всего этого не случилось бы.

– Я бы тоже хотел, чтобы случившегося со мной на родине не происходило, – горько усмехнулся эльф. – Да только, увы. Касра, слава небу, не

помнит всего, что с ней сделали, ей заблокировали память, иначе могла с ума сойти. Но я-то помню и не смогу забыть никогда. До сих пор при виде другого эльфа меня охватывает желание убивать…

– Досталось вам там, похоже… – с сочувствием взглянул на его перекосившееся лицо Кержак.

– Почему остатки моего народа все время стремятся скатиться к злу? – горько спросил Кер. – Хоть в моем мире, хоть в вашем…

– Если бы я знал ответ на этот вопрос, то стал бы богом.

– Наверное, – вздохнул эльф. – Идемте, навестим этого самого Эльвинеля.

– Я, к сожалению, не умею летать, – развел руками шаман.

– А этого и не нужно.

Эльф махнул рукой, и перед ними завертелась черная воронка, похожая на смерч.

– Что это? – спросил Кержак.

– Прямой гиперпереход, нечто наподобие магической телепортации. Но основано на ином принципе и без капли магии.

Любопытно, любопытно… Кержак едва ли не обнюхал портал, но Кер оказался прав, он не ощутил магии в продолжающей вертеться воронке. Надо будет попозже заняться этими вещами вплотную, а то он сейчас чувствовал себя ничего не понимающим ребенком, и это ощущение старому шаману совсем не нравилось. Он всю свою жизнь был по-детски любопытным и остался таким даже сейчас. Подождав, пока эльф войдет в воронку, Кержак последовал за ним. На секунду потемнело в глазах, и они появились перед изумленным Эльвинелем. Вождь рассветных эльфов застыл на месте, вытаращившись на возникших из ниоткуда Кера с Кержаком.

– Ты кто такой? – сумел он, наконец, взять себя в руки.

– Кер Ла Синер, лор-лейтенант легиона «Коршуны Ада», орден Аарн. А ты Эльвинель?

– Да, – кивнул тот. – Кто дал тебе право вмешиваться? Твари Тьмы должны быть уничтожены!

– Какая же ты мразь… – протянул Кер. – Многих видел, но ты – чистое зло.

– Я вождь объединенных племен! – гордо вскинул голову Эльвинель.

– Вот я и говорю – мразь! Хочешь доказательств? Сейчас получишь. Не только ты, все эльфы увидят, кем ты являешься на самом деле.

Кер зло оскалился и махнул рукой. Прямо на небе появилось изображение Зала Размышлений эльфийской столицы, Кержак не раз за свою жизнь гостил там, беседуя со старейшими из эльфов. И до этой войны ему всегда были рады. Впрочем, сейчас прежних старейшин почти не осталось – кто умер, кто пропал неизвестно куда, кто отправлен в изгнание. Скорее всего, Эльвинель постарался, ведь если бы был жив Ренарель Видящий Истину, то планы властолюбца не воплотились бы в жизнь. Именно с момента смерти Старейшего тридцать лет назад и началось моральное падение эльфов. Один за другим соратники Ренареля уходили, а им на смену приходили выкормыши Эльвинеля. Эх, старый он дурак! Жил только своей Школой и не обращал внимания на мир вокруг, пока этот мир сам не обратил на себя внимание.

На небе тем временем появилось изображение Гарваля Золотого Лука, одного из ближайших соратников нынешнего вождя.

– Ты

понял, что должен сделать? – раздался голос Эльвинеля, и сам вождь рассветных эльфов вздрогнул, не понимая, как это возможно.

– Но Эльвинель! – весь вид Золотого Лука выдавал его изумление, даже ужас. – Как же можно?! Это же Старейший!

– Он тормозит нас и заставляет цепляться за отжившие догмы, – насмешливо ответил молодой вождь. – Он не желает уйти с дороги нового. А новое – это мы! Ты давал клятву исполнить любой мой приказ.

– Да, давал… – уныло согласился Гарваль. – Но это же подлость! Это же убийство!

– Цель оправдывает средства. А цель у нас благая. Эльфы станут единственным народом этого мира, нам не нужны здесь ни орки, ни люди, они нам мешают. Из-за них мы стоим на месте, и ты это знаешь! А Ренарель готов им все отдать, готов за шкирку к небу тащить, не понимая, что с каждым поколением нас становится все меньше и меньше, а врагов все больше и больше. Мы вымираем, и кто-то должен это остановить. Почему не мы?

– Я все знаю! – схватился за голову Золотой Лук. – Но неужели нельзя сослать Старейшего? Или просто отстранить от власти? Зачем нужно это подлое убийство?

– У него абсолютное большинство в Совете Старейшин, попробуй его отстранить, – презрительно скривился Эльвинель. – Пока он жив, мы ничего не сможем добиться. А вот если его не станет…

– То что?

– А то, что старейшины сразу передерутся. Большинство конфликтов сглаживает Ренарель своим авторитетом. После него Старейшим станет Феролан, а этот слабак давно у нас на коротком поводке. И мы получим возможность вводить наших друзей в Совет. Понял, наконец?

– Но может, подождать? – невнятно спросил Гарваль, кусая губы. – Ведь Ренарель уже очень стар…

– Он проживет еще не меньше трехсот, а то и четырехсот лет, – брезгливо поджал губы Эльвинель. – У нас нет времени ждать.

– Что я должен делать? – почти неслышно спросил побледневший Золотой Лук.

– Пару капель из этого флакона в его бокал. Перед любым сборищем старейшин именно ты выставляешь охрану вокруг Зала Размышлений и сможешь проделать все незаметно. И не бойся, никто тебя не обвинит. Это средство не оставляет следов, сердечный приступ – и все. Каждый знает, что у Старейшего пошаливает сердце.

Гарваль взял из рук Эльвинеля небольшой зеленый флакон и спрятал в складках плаща. Потом сгорбился и, пошатываясь, побрел к выходу из зала. Изображение на небе медленно погасло.

– И что ты на это скажешь, вождь рассветных эльфов? – насмешливо спросил аарн.

– Ложь! – хрипло выдохнул Эльвинель, его глаза бегали, он тяжело дышал. – Все ложь!

– Да? – насмешливо приподнял уши Кер. – Тогда посмотри еще…

Небо снова зажглось. На нем одна за другой потекли картины предательств, подлостей, убийств, совершенных Эльвинелем на пути к власти. На лице вождя появился ужас, он никак не мог понять, как все это могло стать известным проклятому незнакомцу. Преданные соратники с не меньшим ужасом узнавали, что их возлюбленный вождь избавлялся от них, как только они переставали быть ему нужны. Любимый яд Эльвинеля действовал безотказно. После убийства Старейшего он не доверял больше никому, устраняя неугодных собственноручно, и одновременно создавая образ доброго и мудрого вождя. И ему верили.