Овертайм, Фетисов Вячеслав Александрович

Овертайм

на обложку

Фетисов Вячеслав Александрович

Шрифт:

Судьба свела меня в хоккее со многими замечательными людьми. Когда я пришел в «Детройт», там еще играл Марк Хоу, сын легендарного Горди Хоу. Закончился сезон, «Детройт» проиграл в финале Кубка Стэнли, и у Марка пропала последняя возможность выиграть Кубок. Поехали мы в гости к Славе Козлову: все «детройтские» русские, Марк, еще пара ребят — никак не могли успокоиться после проигрыша в финале. Немного выпили, и Марк мне говорит «Слушай, ты же занял мое место в команде. Когда ты пришел, я понял, мне уже здесь не играть. Я какое-то время был на тебя обижен, но потом посмотрел, как ты играешь. Вижу, что хорошо, поэтому у меня претензий ни к кому, тем более к тебе, нет и не может быть». Мы проговорили с Марком всю ночь. Марк Хоу ушел со льда ровно в сорок лет. Я спросил: «Как ты решил, что пора закругляться?» — «я сам не знал, когда это сделать. Позвонил отцу, спрашиваю: «Мне уже тридцать пять, может, ты подскажешь, когда нужно заканчивать?» (а Горди играл, когда ему было уже за пятьдесят, и у него одна

из самых великолепных биографий в НХЛ). Так вот, он сказал: «Слушай, сынок, когда однажды утром ты проснешься и почувствуешь, что пришло время заканчивать, — уходи. Потому что для каждого существует свое время. И ты сам решишь, когда оно наступило». И действительно, я проснулся однажды утром и сказал своей жене: «Джинджер, этот сезон у меня будет последний — я заканчиваю».

Иногда меня спрашивают: «Слава, тебе не обидно, что ты получаешь такие же деньги, а нередко и меньше, чем сейчас получает ваша русская молодежь?» Ответ на этот вопрос есть в книге, а если коротко — у меня другие ценности были (и есть) главными в жизни. И у меня нет никакой зависти к этим мальчишкам, потому что я достаточно взрослый человек, чтобы понимать: мое время уже ушло. Я не могу конкурировать с ними по уровню гонораров.

Но я очень рад за них всех, потому что они русские, они добились и добиваются в Америке, в НХЛ, больших успехов. Но, с другой стороны, я себя считаю куда более счастливым. Мне повезло вдвойне, потому что я успел поиграть за свою страну, для своих болельщиков, и они помнят меня до сих пор. И я благодарен им за это. Я не выступаю дома уже девять лет, но, когда приезжаю в Москву, люди меня узнают на улице, благодарят меня за то, что я сделал в свое время, и, надеюсь, за то, что делаю сейчас.

Мы не получали больших денег, но мы играли за свою страну, за свой флаг. И это не громкие слова, так нас воспитали. Я был капитаном сборной страны восемь лет! И счастлив уже тем, что мне удалось стать кумиром в своей стране. Молодые российские звезды НХЛ не знают, что это такое.

Но, так же как и они, я ощущаю здесь, в Америке, любовь и поклонение тысяч и тысяч людей. А быть узнаваемым и почитаемым в двух таких странах, как Россия и Соединенные Штаты, на двух континентах, — поверьте, никакими деньгами измерить подобное невозможно.

О моих планах, я думаю, не нужно говорить. Многие люди планируют свою будущую жизнь, а она потом не получается. Естественно, я не буду сидеть и ждать милости от природы, а буду что-то пробовать. Есть и варианты, и возможности. Единственное, о чем можно сейчас твердо говорить; я обязан дать все необходимое своей дочери, чтобы она получила хорошее образование, выросла свободным и независимым человеком, имела возможность выбирать в жизни.

И конечно, наступит день, и в команде появится парень, который будет лучше, чем я. Ни к нему, ни к себе претензий у меня не будет. И однажды утром я скажу жене: «Лада, это — мой последний сезон».

Детройт, февраль — декабрь 1997 года.

Иллюстрации