Овны не терпят поражений

Найт Евгения

В какой-то момент во мне что-то лопается, и я начинаю громко смеяться. Да так, что наверно соседи вздрогнули.

– Сумасшедшая дикарка, – также смеясь, говорит Ярослав, сократив между нами расстояние.

– Сам такой! – сквозь смех бурчу я.

Изменилось ли что-то между нами за три месяца, что мы официально встречаемся? Не знаю, как для Ярослава, но для меня ничего не изменилось. Мы всё те же, что были при нашей первой встрече. Пусть отношение к друг другу немного поменялось, но в остальном же мы, такие как были.

Для

меня он всё тот же сероглазый идиот – как я назвала его, впервые увидев у себя дома – которому я с поводом и без выношу мозги. Там, правда, выносить уже нечего, но не суть.

А я для него…думаю, здесь всё без слов понятно. Скромно говоря, Королева всей его жизни…

Вскоре телефон, который я вчера оставила где-то поблизости, дал о себе знать. Хоть уведомление прозвучало совсем рядом, нашла я аппаратуру лишь спустя несколько минут. И то не я, а Карыч.

«Ждите, завтра вылетаем. Папа», – после того случая, как папа и Аврора застукали нас, когда вернулись от бабушки, они стараются предупреждать нас о своем визите.

– Завтра родители приезжают, – говорю я, вновь ныряя в объятия любимого мужчины, смотря на новогоднюю елку, которую еле как на днях собрали.

– Здорово. Родители приезжают завтра, а сегодня мы закончим незаконченное дело…

Иногда мне становится неловко смотреть в глаза Карыча, где без остановки крутятся фильмы для взрослых. Но ключевое слово иногда.

Повиснув на шее парня, сама целую его в губы, а он в свою очередь подхватывает меня на руки и тащит туда, откуда мы убежали.

– Я тут вспомнил, – вдруг говорит Ярослав, бережно укладывая меня на постель.

– Что?

– Ты там про какой-то сюрприз говорила…

– Да-а-а. Родители приедут, расскажу.

– Хотя бы намекни.

– Не-а. Если я намекну, то это уже будет не сюрприз, потому что любой намек этой неожиданности – прямой текст.

К тому же я обещала одному человеку.

– Надеюсь, это не беременность, – я нахмурилась. – Сейчас ребенок нам не к чему.

О несказанном. Василиса

– Донцова, ты жива? – прикрикнула я, когда переступила порог квартиры своей подруги. – Не оставила еще эту берлогу без хозяина?

Думаете, мне в ответ последовали радостные крики, объятия и поцелуи со стороны этой женщины? Не, ни фига. Скорее стоны, уведомляющие боль в голове, мычание и «просьба» закрыть рот и дверь с той стороны.

М-да…видимо новый год, подруга встретила знатно.

Не то, чтобы вокруг валялись сплошные пустые бутылки из-под алкоголя и прочие вещи – к счастью, было всё более менее нормально – но атмосфера напоминала помойку. Лишь бы Анфису в этом свинарнике не найти, а то бедолаге влетит от братца, который в последнее время озверел как черт. По крайней мере, когда мы все вместе отдыхали в горах на канун прошедшего праздника,

от него так и веяло агрессивностью.

– Упс! – говорю я, когда дохожу до комнаты и вижу, что Ксюша не одна. Голая волосатая нога внушительных размеров тому доказательство. – Извиняюсь.

Как же отразилось удивление на моем лице, когда я в спящем парне не узнала Романова.

– Донцова, я, конечно, всё понимаю и всё такое, но можно тебя на минуточку? И не претворяйся, что ты спишь. Я вижу, как у тебя глаза дергаются.

Таких злых глаз подруги я еще никогда не видела.

Что с ней происходит?!

– Ну? Что ты хотела? – прикрыв дверь своей комнаты, сказала Ксюша.

– С тобой всё хорошо? – я потрогала ее лоб. – Вискарь тухлый был? Или что? Каким чудом ты Романова с каким-то чуваком перепутала?

– Тебе-то что? Друга своего парня защищаешь? – она на новый год день ВДВшника отмечала и бутылки себе об башку разбивала?

– Донцова, я ж и побить тебя могу. Что происходит?

– Я перед тобой отчитываться должна с кем и когда я сплю?

Может у нее сестра близнец есть? Иначе я не могу объяснить её резкую смену поведения и отношения ко мне.

– Ладно.

Она была предупреждена. Хоть бить её я и не буду, но в чувства по-дружески приведу, а холодная водичка мне в этом поможет. Благо стакан, когда я оказалась на кухне, был на виду, а до крана рукой подать. Ксюша сообразить толком не успела, как тут же оказалась облита ледяной водой.

– Покровская, ты офигела?! – от её крика, наверное, аж чувак в постели вздрогнул.

– В чувства пришла? – про выражение лица, которое сейчас у меня обычно говорят «чсв»*. Настолько оно каменное и непредсказуемое.

Сказать, что Ксюша в шоке, ничего не сказать.

– Да, – словно болванчик, она закивала головой.

– Вперед! – я уступила ей дорогу до её кровати.

Мне кажется, секунды не прошло, как Донцова распотрошила парня и подняла на ноги. Тот ничего не понял даже тогда, когда оказался босиком в подъезде со своей одеждой в руках.

– Всего доброго! – жестикулирует Ксюша и хлопает дверью перед носом охреневшего парня.

Эх-х! Даже жалко бедолагу стало.

– Эй, ты чего? – испугалась я, когда подруга скатилась по двери и уселась на корточки, закрыв лицо руками.

– Ненавижу Романова! – нытьем Донцовой можно людей пытать. У них от этого…кхм…звука как уши завянут, мозг сбой даст, так они сразу правду вскроют.

– А он-то тут причем?

– Ты считаешь, что нет?! – боже скажите ей, чтобы она прекратила орать. Меня всё-таки пытать не надо. – Это всё из-за него! Из-за него я стала такой!

– Какой такой?

– Другой.

Железная логика.

– А точнее?

– Распущенной! Если бы не он, если бы не его ужасное отношение ко мне, если он не пользовался мною, всё…! Всё было бы хорошо!