Овны не терпят поражений

Найт Евгения

Я уже понял, какой я кретин, но не понял, как попросить прощения. Сказать «прости, мамочка» это непросто глупо. Неуважительно. Но как обычно в самый неподходящий момент моя голова отключается, а язык не хочет что-либо говорить.

Голове долго мучиться не приходится. Инстинкты берут всё в свои руки, делают шаг вперед и заключают маму в крепкие объятия. Без лишних слов и всего другого. Хоть просто и коротко, но за то чувственно и от всей души.

– Как твое самочувствие? – первым говорю я.

–

Хорошо, – глубоко вдыхая, отвечает мама.

– Ты прости меня, мам, – слова сами полезли наружу. – Повел себя как ребенок, честное слово. От самого себя тошно!

– Тише, не говори так, – мама гладит меня по плечам. – Я понимаю тебя. Неизвестно как я поступила бы, будь на твоем месте.

– Ты не злишься на меня?

– Нет, конечно.

– Ну и слава богу. А то я боялся, что ты меня после такого в детдом отправишь.

– Ты по возрасту уже не подходишь, – не думал, что мама оценит мою шутку за триста.

– Тогда в психушку. Чем тебе не альтернатива?

– Дура-а-ак, – меня потрепали по волосам. – Люблю тебя, сынок.

– И я тебя, мам.

Василиса

– Пап, и что ты решил? – спрашиваю у отца, пока тот копошится в холодильнике.

– На счет чего, солнце?

– На счет своего будущего ребенка, чего еще-то? Ты же не поведешь Аврору на аборт?

– Дочь, ты меня за мужика вообще не принимаешь? – как-то обиженно спрашивает папа.

– Я имела в виду…

– Никого никуда я не поведу. Я рад, что у нас с Авророй будет ребенок.

– По тебе видно, – тихо хмыкнула я и быстро юркнула в объятия отца.

Родитель всегда был не то чтобы скрытным. Скорее сдержанным и все эмоции держал при себе. Даже если его внутри распирало от радости или же от боли, папа держал лицо и не позволял себе дать слабину.

– Ты-то хоть рада? – папа заботливо гладит меня по волосам.

– Конечно рада. Ты еще спрашиваешь!

– Правда? – откуда такое недоверие?

– Я тебя когда-нибудь обманывала? – правдоподобность это не мое. – Сейчас точно не обманываю.

Папа хрипло рассмеялся и еще сильнее потрепал меня по голове. В этом момент как раз на кухню пришли Ярослав и Аврора. То, что они улыбаются хороший знак. Очень хороший.

– Ну, что, семейство? – громко восклицает отец. – За стол?

Во время семейного обеда царила невероятная атмосфера – любви, счастья и многого-многого другого. Мы шутили, смеялись, родители рассказывали, как провели свой медовый месяц. И это, наверное, самое лучшее, что случалось со мной за последнее время.

Ну, не считая Карыча, конечно же,…хи-хи.

Приятно наблюдать за тем, как все вокруг искренне улыбаются от уха до уха. И приятнее вдвойне, когда это родные и близкие люди.

Если раньше меня спросили бы, что

мне нужно для полного счастья, я бы ответила – бабки – не, ну, а что? Деньги всем нужны – и бесконечные тусовки с Донцовой. А сейчас…

…сейчас меня это волнует в последнюю очередь!

– Молодежь, – вдруг говорит папа, потирая ладони, будто в предвкушении. – Я всё спросить у вас хочу. Вы, когда в ЗАГС идти собираетесь?

– Пап!

– Лёш!

– Что я такого сказал? – родитель в недоумении пожимает плечами. Актер без Оскара, честное слово. – У меня вон все знакомые уже на пенсию собрались, внуков нянчить. А я чем хуже?

– Пап, ты ребенка своего скоро нянчить будешь, – как бы напоминаю я родителю.

С чего вдруг он вообще поднял эту тему разговора? Сам когда-то говорил мне, что замуж я выйду только после того, как три десятка лет отмотаю.

– Я еще внука хочу.

Всегда знала, что я вредная и веду себя как ребенок из-за отца. От него гены идут.

Посмотрела на Ярослава и смеяться захотела. Моська его серьезная тому причина. Испугался, что ли или задумался? Первое точно нет, потому что если бы этот шут испугался, но он напрягся бы. А сейчас Карыч сидит и мозгами пораскидывает.

– Так, что, детки мои, не затягивайте с этим делом…

– Лёш, они еще совсем молодые. Зачем им торопиться?

– Кто знает, кто знает, – многозначительно сказал папа и продолжил трапезу.

Вот что-то не нравится мне то, как Ярик задумался. До сих пор в одну точку смотрит, а в глазах то и делают, что мысли чечётку отплясывают. Мне стоит начать бояться? Мало ли, что у этой птицы на уме.

Вскоре мы с Ярославом засобирались домой. Всё же родители только приземлились на родные земли – им нужно отдохнуть, да и Яра дома ждут какие-то дела с фирмой.

– Спасибо тебе, – нежно говорит Аврора, когда они с папой в прихожей провожали нас.

– Не за что, – не удерживаюсь и чмокаю женщину в щеку.

В машине между мной и Яром висит какое-то напряжение. Карыч ведет машину, подозрительно крепко сжимая руль, так, что у него на руках начинают выступать вены, а я просто сижу, боясь, слово проронить.

Ну, как боясь? Так опасаясь.

Это же Карыч. Мой нежный, заботливый и в меру властный Карыч. А не разъяренный ягуар какой-нибудь.

– Я-яр? – тихо говорю я.

– Мм? – голос какой-то мечтательный? Так о чем же он все-таки думает?!

– Если ты паришься о словах моего отца, то зря. Я не собираюсь насильно женить тебя на себе.

– Кто сказал, что я парюсь над этим?

Стоп. Либо я…неумная, либо Карыч что-то темнит. Ни первое, ни второе мне не нравится.

– В смысле? – я серьезно думаю, что этот человек с первого раза возьмет и всё выложит мне на блюдечко? Пф-ф…наивная.