Озабоченный
Шрифт:
– Да ты… - нахмурилась было Люба, но я жестом её остановил.
– Воду неси… стакан. Можно из-под крана. И без вопросов! Вообще молчи. Да брось ты наконец эту железку! – Люба удивлённо посмотрела на утюг, который ручкой был надет на ладонь и сидел как влитой. С бешенством стряхнула. Прибор упал на кровать. Прибрала валявшийся на полу скелет ночника, за который запнулась.
Гипноз на бессознательное тело не подействует, остаётся наложить заклятье, наподобие того, что сотворил с Верой. Но опять же, клиент не слышит, значит, для порчи – можно назвать и так, что не совсем верно - нужен носитель. Это будет стоячая вода - текущая не подойдёт. Знания
Боря, будто специально поторапливая меня, застонал и задёргался, намереваясь скоро вернуться в сознание. Мне пришлось сесть ему на грудь, коленями прижать руки к торсу. Напротив меня, за головой любовника, на корточках раздвинув ноги, замерев по команде, расположилась Люба. Ей был дан строгий приказ: как только я кивну, необходимо протянуть мне правую руку, чтобы я за неё взялся, а левым мизинцем начать мастурбировать. Да, я решил в качестве дополнительного источника силы попробовать использовать энергию женской разрядки, потому что помнил, как взвывал мой котёнок, особенно когда я находился в Любе, так сказать, в ближайшем контакте. Чистое предположение, основанное на рёве крупных кошачьих, слышимых глубинным слухом или душевным нутром ощущаемое. Может, депрессия от наведения чар последует не такая брутальная, какая была после Верки, и с ведьмой по душам потолковать получится.
В моей правой руке стакан с водой, понесённый к полуоткрытому рту Бори, я начинаю заговор. Читаю плавно, ритмично с подвываниям в нужных местах.
– Вода белая, вода синяя, вода с гор бежит, да вперёд. Вода кружится и сливается в сей сосуд, где стоит круглый год. Сотворяется в нём заклятие, пригласит оно в долгий путь. Ты забудешь всё, что случилось тут, зарастёт быльё трынь-травой, только Любонька пусть останется путеводною жаркой звездой. Пусть на сердце твоё ляжет сладкий груз, груз томления по мечте, а мечта твоя свет-Любашенька, дать ей счастие нужно тебе. Есть у Любоньки славный Петя – друг, привечай его, не забудь. Не ревнуй его, а люби как есть, станет он тебе лучший друг. Как глотнёшь сейчас зелье важное, так исполнится приворот. Будет действовать нескончаемо, полный век, а не месяц, не год.
Киваю Любе, беру её руку, дожидаюсь оргазма и в момент, когда губы, сжавшиеся в ожидании чего-то противного, невыносимо болезненного или, наоборот, невероятно приятного, расслабились в счастливой улыбке, лью воду из стакана, стараясь попасть Боре в рот.
Как это оказалось сложно! Под конец речитатива, - у меня в голове звучал ритм неспешного рэпа, - Боря задёргался, замычал, и пытался открыть глаза – яблоки под веками танцевали так, что ансамбль Александрова обгадился бы от зависти, если бы полным составом стоял рядом. Мне пришлось, помимо чтения наговора, слова которого были обдуманы лишь наполовину, остальное – экспромт, отвлекаться ещё и на удержание ногами взбрыкивающего клиента.
Глотнул он едва ли дважды, большинство воды выкашлял. Но тут количество не важно, главное – сам факт глотка. Я понял, что заклятие получилось, когда ощутил извлекание из меня, из самой глубинной глубины моей сути, из души и тела, жёсткого стержня, который крепил там что-то важное. Хотя нет. Сейчас не массивную основу вытянули, на которой держусь я сам, как личность, как это случилось в прошлый раз, а так, единичную арматуру, малозначащую проволоку. Но гордости, радости, ликования от успешного совершения первого осмысленного приворота-заговора я лишился.
Боря, как только сделал пару глотков, затих и задышал размеренно. Тело его расслабилось. А должен был от пытки водой очнуться, как любой уважающий себя коматозник. Люба, распластавшись как сытая кошка, спала на полу практически голова к голове с любовником. Она, кстати, кончая, не изгибалась дугой, ни судорог не показала, ни воплей не издавала, но, тем не менее, на лице её явно проглядывалась печать блаженства. Я действительно забрал энергию – мой котёнок превратился не в простого тигра, а, пожалуй, в саблезубого. Выл и рычал так, что впервые его колебания передались на физическое тело – стакан в руках предательски дрожал.
Я поднялся, пошатываясь, выключил свет и лёг на кровать, краем глаза отметив страшный бардак, царивший в комнате, и ужаснулся. Мне всё стало представляться уродливым. Мир потерял краски, из него стёрлась радость.
– Люба! – позвал я через силу – ничего не хотелось. – Люба! – дождался, когда она пошевелится и зевнёт.
– А? Что? Не квартира, а Мамай прошёл! Кровищи, как на скотобойне. Ой, блин, измазалась, фу. Боря спит, что ли? Спокойно так дышит… волосы не отмоет. Петя, ты… решил вопрос? А то проснётся… это же сколько уборки… в перчатках обязательно… - мысли её, подстёгнутые эйфорией, летали.
– Решил. Он с тебя теперь пылинки сдувать будет, в измене не заподозрит даже если поймает меня на тебе. Не буди его пока. Люба, сделай мне минет, ну, пожалуйста.
Чего сейчас мне точно не хотелось, так это секса. Но, помня опыт выхода из прошлой депрессии, пересилил себя – как это ни странно для мужика звучит. Позавчера я просто возбудился, разглядев в Любови Михайловне женщину и вылечился, и сейчас подумал, что оральное удовлетворение тоже поможет. Сеансы гипноза тогда только дополнили, а не запустили выздоровление. Главное сделало влечение, желание обладать женщиной.
С пола учительница забралась на кровать с непередаваемой грацией. Практически перетекла, снизу вверх, даже халатик как бы волнами примялся. Глаза её блестели масляной поволокой.
– Ох! Ну и рожа у тебя, Шарапов, - сказала, нежно проведя пальчиком по моему разбухшему лицу. – Я, конечно, удовлетворена, но надо и тебя отблагодарить, колдунчика малолетнего.
Я промолчал. Но её это ни капли не расстроило. Она взялась расстёгивать ремень. – Сейчас я тебя, маленького, порадую… нектар твой изопью… а Боря внизу… близко, но не видит. Это так заводит! Хоть бы не проснулся придурок, давай быстрее…
Люба старалась долго, мне показалось полчаса. На самом деле, конечно же, меньше. Мой стручок долго не хотел приходить в готовность, но после… настроение поднималось вместе с возбуждением и в момент извержения совсем, кстати, малого количества жидкости, мир снова окрасился в яркие весёлые цвета. Боря проснулся и заворочался на полу аккурат за несколько секунду до этого, что процедуру ускорило – кольнуло острое чувство, выбросился адреналин, готово. Ощущение опасности реально заводит, понимаю теперь экстремалов. Люба тоже не удержалась и использовала, по-моему, большой палец – разок охнула, не выпуская изо рта член, и всё. На единичку сработала, просто напряжение снять. И меня немножко энергией заправить – мой котёнок, после наведения порчи притихший, удовлетворённо мявкнул.