Ожерелья Джехангира
Шрифт:
Весь мелкий, узенький заливчик, глубина которого не превышала пятидесяти сантиметров, был доверху заполнен тайменями. Я насчитал триста девятнадцать штук и сбился. О, это было необыкновенное, редкостное зрелище, достойное, чтобы его запечатлели на кинопленку самые лучшие мастера! На черном илистом дне, как на черном бархате, величаво лежали метровые и еще более крупные рыбины, лежали степенно, стройно, вытянувшись вдоль берега и уставившись мордами к устью горного ключа, впадавшего в заливчик. Они словно спали, только изредка лениво шевелили красными плавниками да зачем-то по-крокодильи высовывали ноздри из воды. Сверху
Таймени «стояли» не беспорядочно, а точно солдаты в колонне: впереди «генералы» — самые крупные, в конце заливчика прочая мелкая мишура. И только какие-то очень нарядные, пятнистые, неведомые мне рыбы нарушали стройную гармонию неподвижно замершей колонны. Их было в косяке штук семьдесят. Они кружились и плясали под струей горного ключа, гоняясь за юркими зелеными малявками. «Генералы» с ленивым достоинством смотрели на них безразличными, будто невидящими глазами. Иногда какой-нибудь великан сонно вздрагивал и, разинув пасть, как будто шутя, бросался к танцору, но тот проворно заплывал ему под хвост. Весело кружась, они играли в догонялки и вальсировали на виду молчаливой оцепеневшей колонны. И всякий раз нарядно-пестрая шустрая рыба оказывалась позади своего неуклюжего, толстого напарника.
Таймени выдерживали между собой строгие интервалы в 20–40 см, и только одинаковые по размерам хищники иногда доверительно лежали вплотную, касаясь друг друга боками. Колонна расширялась крутым веером и уходила далеко в Тынеп, теряясь в рябых волнах переката. Там, в хвосте, толпились уже совсем маленькие таймешата. Когда мимо них проплывал более крупный собрат, они почтительно отскакивали, уступая ему дорогу; парадный строй тогда нарушался. Таймени же одномерки друг другу дорогу не уступали.
Что привело сюда такое небывалое скопище хищной рыбы? Неодолимая страстная сила к продолжению рода? Но таймени уже давно, еще весной, отметали икру. Прозрачность ключевой воды или другие причины?
Николай Панкратович почему-то помрачнел. Взгляд у него сделался блуждающим и растерянным. Он забыл опустить накомарник, насекомые черным, густым слоем покрыли его седую бороду.
— Вы что, плохо себя чувствуете? — спросил я.
Он встрепенулся, сердито провел по лицу ладонью, и оно измазалось кровавым комариным месивом.
— Сальдо-бульдо! — выкрикнул старик. — Не лужа, а коммерческий банк! Безвозвратная ссудная касса! Боже мой! Вот бы осуществить выемку всей рыбы и реализовать ее на колхозном Красноярском рынке! Около семисот штук, не считая мелочи! Пусть каждый таймень весит в среднем десять кило, хотя вон те передние пуда по полтора. Семь вернейших тысяч килограммов первосортной лососины, которая в магазине стоит по четыре рубля кило. Целая итальянская вилла сосредоточена в этом объекте!
Ах, сальдо-бульдо! Перегорожу брезентами лужу, запру, как в кошелек, всю эту наличную сумму! Нагружу тушами плот и — судите меня за вынужденный прогул, за добровольный отказ от геологического полевого довольствия!
Николай Панкратович с такой силой сжал лопату, аж треснул черенок. Я думал, что он прямо в одежде прыгнет в залив. Но он с сожалением откинул лопату прочь и процедил:
— Исполнение решений не состоится ввиду лимита соли!
Закурил самокрутку и, безучастный, безразличный ко всему, лег под тень кедра.
Из-за поворота
Когда я бросил в великое скопище тайменей блесну, за ней наперегонки устремились несколько десятков рыбин. Стройная колонна была смята, тихий заливчик шумно всколыхнулся, будто по нему прогулялся вихристый шквал. Я вытащил тайменя без особого труда. Его длина была один метр двадцать пять сантиметров.
Рыбы вновь выстроились в боевой порядок параллельно друг другу, мордами к горному ключу.
Следующий бросок сделал Павел, конюх отряда, маленький щупленький мужичок, похожий на мальчишку. За блесной побежала чуть ли не вся колонна, но тут подоспел пятнистый юркий «плясун» и прямо из-под носа «генералов» схватил блесну. Это оказался золотисто-бронзовый красавец, вплоть до плавников испещренный черными овалами и расплывчатыми малиновыми пятнами. У него была маленькая изящная головка. Верхняя рассеченная треугольником губа выдавалась вперед, поэтому рот находился не посередине головы, как у тайменя, у которого губы ровные, плотно примыкающие, а снизу. Павел сказал, что это ленок.
При желании можно было бы выловить всю рыбу. Но зачем такое безрассудство? Мы взяли на ужин всего лишь одного лобана.
Сняв с «байкальчика» тройник, я решил покидать вхолостую — одной голой блесной, чтобы лучше изучить хищные повадки тайменей, не обрекая их напрасно на болезненные уколы. За «байкальчиком» кидались все хором, однако первым хватал лишь самый крупный, остальные боязливо отступали. Раз блесну успел поймать хиленький таймешонок, но тут к нему подлетел более солидный тип и нагло вырвал ее из пасти малыша, обратив непочтительного родственника в паническое бегство. У тайменей пользуется самодержавной властью тот, кто больше и сильнее.
Таймень заглатывает блесну с хвоста, иногда сбоку. Почувствовав во рту жесткий металл, он мгновенно «выплевывает» её прочь. Но стоит обманке шевельнуться, как тот же хищник вновь хватает ее зубами и не успокоится, пока не повиснет на крючке. Жадности и силы у сибирских великанов много, а вот ума ни капельки нет.
Один толстяк случайно вытолкнул голую блесну через жабры. Когда он поплыл, его со всех сторон атаковали взбудораженные соседи. В заливе поднялась такая суматоха, что и описать невозможно. Беднягу чуть не «заклевали», дергая за торчащую из-под жабер блестящую железку. Пришлось вытащить страдальца на берег, освободить его от опасного украшения и снова отпустить.
Каково же приходится тем счастливцам, которые срывают у спиннингистов блесну с крючками? Судя по этой картине, невесело! Они, наверное, мечутся, как белые галки среди ворон. Впрочем, может быть, все это им только на пользу? Часто ли кому попадались таймени с блеснами во рту? У меня лично они оторвали изрядное количество «байкальчиков» да «норичей» и все где-то плавают. Возможно, они гибнут от инфекции, а может быть, им «помогают» избавиться от металла наглые прожорливые собратья: один дернет, другой дернет — глядишь, блесна и вырвалась.