Ожог от зеркала
Шрифт:
Их приближение, однако, почувствовали.
Два огненных сполоха ударили вперекрест, сплелись воедино две молнии, передний монах схватился руками за живот и медленно осел в снег, замер серой кочкой на бескрайнем снежном поле. Остальные тут же изменили стиль движения, ещё больше «размазавшись», почти исчезнув в темноте, и заскользили к дому, покачивая кривыми дубинами. Ещё две молнии ушли в пустоту, прочертив место, где только что скользнул кто-то из монахов, а дубины уже застучали по крыше, по гнилым заснеженным брёвнам, по осклизлому от старости крыльцу. Барабанный этот стук казался бессмысленным, так ребёнок лупит по забору палкой. И вдруг всё вокруг вспыхнуло, как
Из дома никто не показывался.
Монахи ждали долго.
Огонь прогорал несколько часов. Всё это время посохи совершали свой странный танец, словно ткали невидимую нить, а сами монахи не выказывали никаких признаков усталости. Ночной холод то ли не действовал на них совершенно, то ли сумеречных бойцов согревал пожар.
В лесу, где скрылись пять тёмных фигур, что-то происходило. Время от времени там вспыхивали багровые отсветы, слышался треск, над лесом кружили невидимые птицы. Монахи, неплохо ощущавшие боевые стойки валчей, всё время чувствовали идущее оттуда напряжение, но понять, что именно там стряслось, с такого расстояния было невозможно.
Впрочем, никто из них и не пытался это выяснить. Монахи оставались в поле, терпеливо дожидаясь, пока прогорит огонь. Хотя... Нормальному человеку было очевидно: кто бы ни пустил боевые разряды, он сгорел заживо.
Пошёл крупный снег.
Когда пламя перекинулось в угли и жар позволил подойти ближе, монахи вошли на пепелище. С полчаса они разгребали золу и пепел, очищая всё до вспотевшей от жара земли, как вдруг один из них издал громкое восклицание и поднял вверх руку – в другой он держал кривую дубину, нацеленную концом на большой тёмный свёрток.
– Они здесь.
Через несколько мгновений вокруг него стояли уже все бойцы, десять дубин были направлены на тёмные свёртки, каждый из которых напоминал огромный кокон.
– Может, распеленать? – робко спросил один из монахов.
– Это валчи. Если они выйдут из оцепенения, справиться будет нелегко.
– А зачем они так завернулись?
– Рассчитывали, что мы уйдём. Не хотели драться.
– Мало кто знает об их умении пережидать огонь.
Дубины подрагивали, но концы их не выписывали никакого рисунка. У монахов просто дрожали руки.
– Допросить?
– Очень сложно взять их живыми. А допрашивать бессмысленно. Все готовы? Вперёд.
Безобидные на вид кривые жерди без размаха обрушились на тёмные коконы. Казалось, десяток змей, извиваясь, жалит свои жертвы. Мируб и Шазарин, выходя из магического транса, ещё пытались сопротивляться – один из монахов получил страшный удар в колено, там что-то хрустнуло, причём валч даже не коснулся его рукой. Но в целом всё закончилось очень быстро.
Вскоре бойцы в серых капюшонах уже обыскивали мёртвых валчей. Распростёртые на пепелище тела не отличались от обычных трупов, опровергая легенды об анатомии тёмных колдунов. Монахи вытряхнули из прекрасно сохранившейся, несмотря на пожар, одежды немало артефактов, но – самое главное – лучший их воин благоговейно снял с руки Шазарина браслет.
Ярко-оранжевые, чистейшего цвета камни переливались в затухающих отблесках огня. У Мируба на запястьях были обычные среди магов заговорные пластинки от сглаза.
– Мы нашли его, – сказал самый молодой из монахов.
– Но почему он изменил цвет?
– Может быть, от пожара? Или валчи что-то сделали...
– А где Зенон?
– Мёртв, коли браслет у валчей.
– Но почему он изменил цвет? Что скажет настоятель?
Старший воин аккуратно вставил в браслет два стальных раскрытых кольца – так, что получилась короткая цепь с окраинными стальными звеньями, взял запястья ближайших монахов, левое и правое, и защёлкнул зажимы. Оба воина теперь были скованы через оранжевое сокровище, но ни один из них не надел его на руку.
– Ты, – воин указал на монаха, что в последней схватке получил удар в колено, – идти можешь?
– Не очень быстро.
– Будешь их сопровождать. Идите в монастырь, и чтобы аккуратно.
– А вы?
– Будем искать Зенона. Настоятель предупреждал, что есть ещё браслеты, похожие на Золотые Зёрна. И у них другой цвет.
– То есть мы не вернули Зёрна?
– Мы добыли другой артефакт. А нужно вернуть наш и покарать убийцу.
– А клубок?
– Он среагировал на браслет как важнейшую часть настройки. Но это был другой браслет.
Воин бросил на землю серый клубок. Тот качнулся к лесу – сначала туда, куда скрылась банда, затем туда, куда ушли пятеро валчей.
– Нам за бандой, – решительно сказал монах. – Валчи, вероятно, обладают ещё чем-то подобным. Но Зенона среди них нет.
Три монаха, один из которых припадал на раненую ногу, не спеша отправились назад. Остальные семеро, пригнувшись в своей серой, скользящей стойке, быстро побежали к лесу, укутанному снегом и ночной мглой.
На заснеженной поляне, на западной её стороне, лежали трупы. Три всадника в световой броне, очевидно, были рыцарями. На щите у каждого переливался смоленский герб. Судя по следам копыт, остальные спешно покинули поляну. Не рассчитались с убийцами, не забрали тела товарищей... Нехарактерно для воинов рыцарских Башен, но сегодня всё случилось именно так.
Трупы не были ограблены. Судя по всему, к ним вообще не прикасались. Тут же лежали туши лошадей.
В самом центре поляны лежало ещё два тела. Явно восточные люди, с жёлтой кожей и характерным разрезом глаз. Одежда из звериных шкур богато украшена бисером и вышивкой. Ни крови, ни каких-либо других следов ранения. Впрочем, у рыцарей их тоже не было. Из обычного оружия внимательный человек смог бы обнаружить только стрелу, что вонзилась в дерево с восточной стороны поляны. Если наблюдатель сдвинулся бы ещё дальше на восток, он увидел бы широкое пятно крови, в котором валялся короткий топорик с серповидным лезвием. Судя по пятну на острие, топорик глубоко погрузился в чьё-то тело.
Восточных людей осматривали. Их меховые куртки были распахнуты, пояса разрезаны. Всё, что там было, будь то оружие, колчаны со стрелами или магические артефакты, кто-то забрал.
К телам уже подбирались вороны. Хлопьями падал снег.
Два жёлтых человека преградили дорогу монахам.
И без того медленно идущая тройка остановилась. Один из воинов раскрепил свою часть цепи, освобождая руки, и три кривые дубины, взятые на изготовку, направились вперёд.