Ожоги
Шрифт:
Через пять минут на всю школу уже играла музыка, а на так называемом танцполе, уже во всю отжигали подростки. Парни и девушки, все, разбившись на свои маленькие группки. Антонова танцевала одна, несмотря на то, что Ник очень хотел подойти к ней. Эта чертова Кристина вцепилась в Васильева, как змея в свою жертву, а Марго увела Матвея. Однако Лиза оказалась права, и спустя какое-то время, ребята пустили в дело алкоголь, не пройдя мимо блондинки. Хотя девушка и была отличницей, к которой хорошо относились учителя, но ее одноклассники прекрасно знали, какой она может быть, и уж тем более, они знали о том, что на счет алкоголя Лизка никого не спалит. Проносили все, что можно: ром, водку, джин, вино, пиво – все, на что хватало их расходов. Угостив одноклассницу выпивкой, ребята снова оставили Антонову одну, за то теперь ей уже было не так одиноко, хотелось танцевать, становилось жарче. Но подошедшая Захарова испортила весь кайф, который словила девушка.
– Лиза, можно тебя
Более менее понимая, что от нее хотят, блондинка, слегка покачиваясь, направилась к двери, вслед за Кристиной, которая все еще пыталась унять дрожь в своем теле. Но чего она так боится? Девчонка сжимала вспотевшие ладони в кулаки, но стоило блондинке положить руку на ее плечо, как та аж подпрыгнула, резко развернувшись.
– Ты чего так пугаешься? И куда мы идем вообще, объясни хотя бы, потому что лично я не желаю тратить свое время на разговоры. И еще, ты забрала на этот вечер моего друга, так идите, танцуйте, от меня тебе чего надо?
– Там…какой-то парень попросил позвать тебя в кабинет. Я не знаю, кто он, но он просто попросил и… – понимая, что голос дрожит уж слишком сильно, Захарова решила замолчать, и идти в тишине. Блондинка и так не доверяет ей, а уж если она продолжит вести болтовню, то и вовсе выдаст себя. Остановившись возле кабинета в крыле для начальных классов, откуда Лиза и слышала голоса в прошлый раз, Кристина указала на дверь, – он там. – заверила девушка, стараясь не смотреть на Антонову.
– А если ты, маленькая сучка и обманываешь меня? – Антонову все знают, и она очень сомневалась, что нашелся какой-то чудак, решивший позвать ее через постороннего человека, но ладно, если эта мелочь соврала, то потом она пожалеет об этом.
Открыв дверь, Лиза сделала шаг вперед, переступая порог темного кабинета. Слишком темно и ничего не видно, нельзя даже понять, есть ли кто в кабинете. За это она ненавидела осень и зиму. Слишком рано темнеет, и когда темно, то без света ничего не увидеть. Неожиданно дверь захлопнулась, а после послышалось, как ее закрывают на ключ. Так она и думала, ее надули. И главное, кто? Эта зажатая серая мышь? Нет, навряд ли, сама бы она до такого не додумалась. Перед тем, как уйти, брюнетка крикнула «Прости. Мне правда очень жаль…», и смысл этой фразы, Антонова не поняла. Точнее, не понимала, пока в другом конце кабинета не послышался чей-то вздох, а после, в тусклом свете луны, что едва пробивался сквозь закрытые жалюзи, девушка заметила две фигуры, вероятнее всего, мужские. А после, те самые голоса, которые она и слышала.
– А вот и наша девочка. Давно не виделись, зайчонок. – голос был очень знакомым, бархатным, но вызывал такие мурашки по коже, что девушке стало немного не по себе. – Ты ведь не узнаешь нас? Молчишь – значит, не узнаешь, что очень печально. Впрочем, это не помешает нам поиграть с тобой.
– Лучше скажи мне, кто вы, смельчаки хреновы. В тени мы все прятаться умеем.
– Ну, ты же прячешься за спиной сержанта Мильковского, мы же не высказываем тебе за это, так будь и ты добра прикрыть свой рот. – снова усмешка. Лизе очень не нравилось все это, потому что если эти люди что-то знают, касательно ее дел с сержантом полиции, то это очень нехорошо. Тут шутками и сарказмом уже не отделаешься. – Чего притихла? Поняла, с кем дело-то имеешь?
– С мамкиным выпендрежником. – о, нет, Лиза, ты же не хотела этого говорить. Глупая, что ты натворила? Сама же понимаешь, что это не просто какой-то Вася с твоего падика, с которым ты здороваешься по утрам, когда выносишь мусор. Неизвестный рассмеялся и начал приближаться к блондинке, продолжая смеяться.
– Ах, Антонова, люблю тебя за твои шутки. Да только тебе они сейчас не помогут. Думаю, мне стоит все же сказать, кто мы, чтобы ты перестала чувствовать себя в «безопасности». Кое-кто уговорил нас проучить тебя, и мы охотно согласились. А знаешь, почему? Потому что я очень соскучился по твоему язычку. Помнишь, что было в мае? Помнишь, как ты в слезах, умоляла меня дать тебе дозу? Как была готова на все, лишь бы получить ее, потому что не имела и гроша в кармане. Помнишь, как мы повеселились втроем? Уверен, никогда это не забудешь. После той ночи, ты из дома неделю не выходила, даже с дружком своим не виделась. Откуда мы это знаем? Следили. Знаешь, а как думаешь, каково тебе будет, если я расскажу все этому парнишке? Как его драгоценная Дева Мария, давала трахать себя во всех позах, ради какого-то порошка? Какими бы вы там друзьями не были, думаешь, ему будет приятно узнать, что он общается с наркозависимой шлюхой? Прячешься за маской отличницы и веселой девушки, но твои скелеты в шкафу слишком страшны, зайчонок. Я знаю о тебе все. – парень подошел вплотную, заставив девушку
Вся храбрость исчезла, оставляя лишь страх, трясущиеся колени, дрожащие руки и горькие слезы, вызванные ужасными воспоминаниями. Она не была наркозависимой. Ей просто было очень плохо в тот день, а тот «заветный порошок» был единственным обезболивающим. Одного Лиза не понимала, почему эти парни появились в ее жизни снова. По собственной инициативе? Нет, вряд ли. Дон – тот, кто говорил с ней сейчас, четко сказал, что их попросили. Но кто? Захарова? Да упаси Господи, эта девчонка точно не разбирается в таких связях, точно бы не смогла даже выйти на них. Но кто же тогда, кто? Слезы скатывались по щекам с бешеной силой, весь макияж уже давно потек, в голове стоял гул, сопровождающийся невыносимой болью. Девушка не выдерживала, и, под давлением всех самых ужасных воспоминаний, скатилась по стене вниз, всхлипывая носом. Дон присел рядом с ней, на корточки, взял за подбородок, приподняв голову девушки чуть вверх, чтобы слабый свет луны осветил ее заплаканное лицо. Второй же парень был немой, и это было своеобразным, но плюсом. Если бы говорили они оба, Лиза бы сорвалась куда раньше. Эти руки, что держат ее за подбородок, были так ей противны, но Дон лишь усмехался, вытирая подушечкой пальцев слезы блондинки. Разум затуманивался, в голове всплывало все самое плохое, через что прошла Антонова, это было как камень, который привязали к ее шее, бросив в воду. Чем глубже тонешь – тем хуже становится. Девушку захлестнула истерика и она начала рыдать навзрыд, кричать, все тело просто дрожало, а от воспоминаний было невыносимо больно. Сердце едва ли не выскакивало из груди, готовое остановиться в любую минуту. Парень убрал руки от Лизы, отойдя на пару шагов. Они не собирались делать ничего такого, просто припугнуть, но все это зашло слишком далеко, и где-то там внутри, «выключатель» сломался.
В спешке достав из кармана запасные ключи от кабинета, которые они стянули у вахтерши, Дон и его друг открыли дверь, поспешив убраться оттуда и как можно быстрее. Они не думали, что доведут Лизу до такого. Сейчас Ник был нужен ей больше, чем когда либо. Он был необходим. От столь сильной истерики, девушка начала блевать, не в силах остановиться. Только очистив желудок, блондинка немного успокоилась, и кое-как поднялась с пола. Сидеть здесь – смысла нет, лучше уйти. Прикрыв дверь в кабинет, и кое-как стоя на ногах, да еще и на каблуках, Антонова шатаясь из стороны в сторону, направилась в туалет. Слезы продолжали течь по щекам, а рвота снова подходила к горлу. У туалетов стояли десятиклассники, распивая водку. Один из них остановил Лизу, протягивая той бутылку со словами «Будешь?», но та, даже не давая ответа, забрала бутылку, скрывшись в женском туалете. Парни, пораженные такой наглостью, начали возмущаться, но идти в женский туалет не решались. Они привыкли, что Антонова странная, но она не раз прикрывала их, так что, наверное, ее странности можно простить.
Закрыв за собой дверь, блондинка рухнула на пол, прислонившись к холодной кафельной стене, начав пить водку с горла, давясь слезами. Вот и где все? Где же вы, чертовы друзья? Учителя? Прогнившие твари, веселящиеся там, в столовой. Музыку слышно даже в туалете, неудивительно, что ее крика никто и не слышал. Она представляла, как громко там, откуда девушка ушла минут двадцать назад. Все же…начиналось так хорошо, так почему сейчас, она сидит на грязном полу, в грязном туалете для мелких, и пьет водку, проклиная всех и вся? Осушив почти всю бутылку, Антонова попыталась подняться, чтобы пересесть на унитаз, но из-за потери равновесия, она не просто села, она плюхнулась на крышку, съехав в сторону вместе с этим самым унитазом. Из-под толчка потекла вода, и довольно-таки сильно, быстро растекаясь по полу.
В шоке, девушка вскочила, умудряясь даже ровно стоять на полу, но что делать – не знала. Решила просто позвать кого-нибудь, хотя тогда ей точно влетит за такую выходку и вообще за то, что она не просто пьяная, она вообще уже не в силах даже контролировать свои действия. Выбежав в коридор, Антонова осмотрелась вокруг, но все уже вернулись обратно в столовую, в то время как вода полностью заполнила весь кафель. Из уст Лизы вырывалось одно сплошное «Блять!», рвота и слезы. Прислонившись спиной к стене, блондинка разрыдалась еще сильнее, швырнув полупустую бутылку с алкоголем в стенку напротив, даже не заботясь о том, что осколки могут попасть в нее.