Ожоги
Шрифт:
В тот же вечер девушка не пришла домой. Матвей сказал, что Леха уехал в отпуск и его квартира свободна, ребята решили остаться там. Блондинку, конечно, волновал тот факт, что Матвей приводит ее в квартиру друга, а не в свою, но пока не спешила выпытывать причину этого. Сегодня она решила просто дать ему то, что так и не дала в тот день, когда они только познакомились. Какой смысл стесняться и тянуть с этим? Антоновой казалось, что никакого, и потому, они переспали. И не один раз за ночь, страсть захлестнула обоих, но хорошо ли это для самой Лизы? Правильно ли она поступает? Блондинка не отвечала на звонки Никиты, который набирал ее номер вот уже в сотый раз, получая в ответ лишь гудки. Не предупредив, не сказав ни слова, и даже не отвечая на звонки, она просто пропала. Неужели можно так? Просто взять и уйти.
Не пришла Антонова и в школу, потому как попросту не смогла подняться после бурной ночи. Однако Матвей, в отличие от своей ученицы, просто
– Если с ней что-нибудь случится, я не посмотрю на то, что ты – учитель. Уж поверь, что свое слово я сдержу. – сжав кулаки, предупредил физрука Васильев. И вполне вероятно, что если бы была драка, то победителем вышел Никита, он как-никак, а все-таки спортсмен, чего не скажешь о Матвее.
– Ой, вы посмотрите, какой рыцарь нашелся. Васильев, ты путаешь свою роль. Принц тут я, а ты всего лишь мальчишка, влюбленный безответно. Смирись с этим, Лиза никогда не посмотрит на тебя, как на парня. Можешь не геройствовать, это будет бесполезно. – рассмеявшись брюнет, указал рукой на дверь, давая Нику понять, что ему пора уходить. Стиснув зубы, принимая правду, шатен ушел, громко хлопнув дверью.
Было ужасно осознавать, что это мудак говорит правду. Как бы Никита не старался, он никогда не будет для Лизы хорошим парнем. Он всегда будет только другом, к которому она может прийти, когда ей плохо, одиноко, тоскливо. С которым она может поговорить, чем ее не устраивает в постели этот самовлюбленный придурок, и как ее заебало происходящее. Она может прийти, чтобы скрасить свое одиночество, а Ник не сможет ей отказать. Никогда.
***
Вечер среды и четверг пронеслись быстро, будто их и не было. Еще чуть-чуть и осенние каникулы, ну, как чуть-чуть, полмесяца. Но наступившая пятница разрушит все, что только можно было разрушить. После уроков, Лиза поспешила домой, чтобы успеть переодеться до выставки. Девушка долго выбирала подходящий наряд, потому что никогда не ходила в такие места, хотя выбирать особо было не из чего. Все ее вещи не влезли в ту небольшую сумку, что всучила мать, потому, Антонова решила ограничиться темными джинсами с высокой талией, светло-голубым топом и пальто. В этот момент домой пришел и Ник, с приподнятым настроением парень зашел в комнату, улыбаясь как кот на сметану.
– И в чем причина такой радостной улыбки? Влюбился? – в шутку спросила Лиза, расчесывая волосы.
– Нет. Сегодня ведь тот самый день.
– Какой день?
– Ну, как какой? Последний день моего лечения…последний сеанс и я здоров, ну. Забыла? – на этой фразе Ник приуныл, даже как-то очень, но неожиданные объятия подруги подняли его настроение.
– Никит, поздравляю, правда. Я очень за тебя рада, ведь ты смог пройти этот сложный путь лечения, довести его до конца. Горжусь тобой. – с улыбкой ответила Антонова, крепче обнимая друга.
– Я подумал, может, пойдешь со мной? Просто, ты же начала со мной этот путь, на все сеансы вместе ходили и я подумал, что…что ты захочешь пойти со мной и сегодня.
– О, Ник…я обещала Матвею пойти с ним на выставку в три. И так уже опаздываю, прости, я не могу…
В комнате повисла напрягающая тишина. У Никиты в душе появилась какая-то пустота, после той фразы, что он сейчас услышал от Лизы. Это конец. Она променяла его на Матвея, он проиграл, стал ненужным. Парень не знал, что сказать, как реагировать, было просто очень больно, обидно. Ребята даже не смотрели друг на друга, но блондинка, понимая, что возможно, совершает ошибку, извинилась еще раз, но Васильев ответил лишь, что все хорошо и он понимает ее. Улыбнувшись, прошептав краткое «спасибо», девушка обняла Ника, и, чмокнув в щеку, помчалась к выходу. Как только шатен закрыл за подругой дверь, то прислонившись к ней спиной, просто съехал вниз, закрыв лицо руками. Через минуту по щекам покатились слезы, а Ник, взявшись за голову, пытался сдержать обиду, эмоции. Плачет, как сопливая школьница, не в силах совладать с собой. Но как еще тут быть? Эта боль. Сильная боль. Она поселилась в каждой клеточке тела, в каждом участке мозга, вызывая массу воспоминаний, заставляя почувствовать себя в полной мере. Ее лицо, ее имя, ее образ, характер, кошмары по ночам, проблемы и переживания – все, что было дорого ему доставляет ужасную боль, толкающую на слезы. Достав из кармана старую фотографию, где им было лет по шестнадцать, парень вновь закрыл
С красными глазами и опухшим от слез лицом, Васильев появился на входе в кабинет своего психотерапевта, женщина очень удивилась, увидев его одного, еще и в таком виде. Наталья Викторовна впервые видела Ника таким, усталым, разбитым, никаким. Каждый раз, когда он приходил на сеанс, то светился от счастья, был с Лизой, а сейчас перед ней будто другой человек, подмена. Женщина помогла парню сесть на диван, и присев на стул, напротив, с беспокойством осмотрела шатена.
– Никита, что случилось? Дать воды? – но парень молчал, как под гипнозом смотрел на одну единственную фотографию, словно она была самой важной вещью в его жизни. – Никита, почему ты один? – и хотя женщина не надеялась получить ответа, Ник заговорил. Голос дрожал, парень заикался, но он заговорил.
– Я…потерял ее. В этот раз навсегда, я больше…ей не нужен. Что мне делать, Наталья Викторовна? Что? – парень буквально дрожал, с трудом выговаривая каждое слово. Женщина встала со стула, и, налив стакан воды, протянула его Никите.
– Выпей воды и расскажи мне, что именно случилось. Сделай глубокий вдох, постарайся совладать с собой, успокоиться. Я буду внимательно тебя слушать, постараюсь помочь, только постарайся успокоиться.
– Это касается Лизы. Недавно она связалась с один парнем, который оказался нашим физруком. Сначала они недолюбливали друг друга, потому что Лиза кинула его на секс, и я думал, что все будет хорошо, как и раньше, но все было не так. Они начали общаться, сблизились, и в понедельник она сказала мне, что согласилась встречаться с ним. Я так хотел сказать ей, что не стоит, что он не тот, кто ей нужен, но сказал лишь, что рад за нее.
– Ты сильно ее любишь, это понятно. Но, ты все же не можешь знать, кто ей нужен. В этом она должна разобраться сама.
– Конечно, я люблю ее, она ведь мой самый родной человек, она мне как сестра и…
– Нет, ты не понял. Ты любишь ее, как девушку. Вот смотри, скажи мне, что ты чувствуешь к Лизе? Какие эмоции испытываешь, когда находишься рядом с ней? Когда обнимаешь ее? Я знаю, что вы довольно близки, изучила вас двоих вдоль и поперек, но мне все же интересно узнать о твоих чувствах к ней.
– Это тяжело. Чтобы сказать это Вам, я должен сам себе признаться, что влюблен в нее, а это ужасно больно. Признать это – причинить себе невыносимую боль.
– Ты уже признаешь. Иначе бы не пришел ко мне в таком состоянии.
– Она…Просто она удивительная девушка, каких я не встречал. Я хочу всегда быть с ней рядом, хочу быть для нее тем, кому она сможет доверять на все сто, знать, что я всегда приму ее, любой. Хочу обнимать ее, дарить тепло, чтобы она всегда была счастлива и чтобы ни в один день на ее лице не скользнула тень грусти. Хочу подарить ей только самое лучшее, наблюдать, как сладко она спит, быть рядом, когда она болеет, дурачиться с ней, понимая, что это не сон и не пустые фантазии. Когда я рядом с ней, то чувствую себя другим человеком. Становлюсь другим человеком. А когда обнимаю ее, то мне хочется обнять еще крепче, не отпускать ее, быть рядом. Просто рядом. Вдыхать запах ее волос, перебирая их пальцами, смотреть, как солнце играет своими лучами на ее лице, а она улыбается. Она одинока. Очень одинока, и думает, что все ее покинут, но я нет. У нее проблемная жизнь, но она в упор делает вид, что все хорошо, что все, черт возьми, прекрасно, но я знаю, что это не так, от этого самому больно становится. Я люблю ее. Больше жизни люблю, еще с самого детства. Даже когда она ходила без двух передних зубов в восемь лет, я любил ее. Любил ее с разбитыми коленками, с зеленкой по всему телу, когда была ветрянка. Даже когда она втягивала меня в какие-то передряги, за что мы потом получали и не хило, я любил ее. Люблю и сейчас. Она единственная, кто мне нужен, о ком я по-настоящему заботился. – Никита сказал это с большим трудом. Внутри у него было непонятно что, то ли пустота, то ли черная дыра, из которой вырывались его эмоции, его боль. – А сегодня…я предложил ей пойти со мной к Вам, но она сказала, что пообещала своему парню пойти с ним на какую-то дебильную выставку! – вновь достав из кармана помятую фотографию, Ник всхлипнул носом. – Этот день…тогда мы были по-настоящему счастливы. На моей памяти, это был самый счастливый день, и порой мне хочется порвать эту фотографию, сжечь все наши альбомы, забыть ее, не думать о ней, но каждый день я только и делаю, что думаю о ней, думаю о том, тепло ли она оделась, хорошо ли позавтракала или как себя чувствует. У меня в каждом слове – все о ней. Раньше я справлялся с этим, надеясь, что когда-нибудь буду счастлив, но чем старше становлюсь, тем мне больнее. Больше и сил никаких нет.