Падчерица Синей Бороды
Шрифт:
– У него от страха могут начаться спазмы кишечника, понимаете, на нервной почве, он очень переживает! – шепчет женщина, показывая мне ванную.
– Вы не волнуйтесь, – я с удивлением осматриваю ванную комнату с позолоченными кранами, треугольной ванной с отверстиями для гидромассажа и пластмассовых разноцветных рыбок, покачивающихся в пластмассовых разноцветных водорослях за стеклом – вместо кафеля – во всю стену.
– Он очень интеллигентный мальчик, очень, наша семья…
– Пенелопа! – кричу я. – Посмотри, может, лучше устроиться где-нибудь в комнате?
– Да-а-а… –
– Вот! – женщина принесла небольшой таз, в котором, изогнувшись, заполненные чем-то, продолговатые, с пустой пупырочкой на конце лежат два презерватива. – Я случайно обнаружила, мальчик вызвал у себя рвоту и испугался… Это было в его желудке! А то, что в кишечнике, не выходит! Его похитили, вкололи сильнодействующее психотропное средство и начинили наркотиками! – шепчет она и закрывает глаза от ужаса.
– Как его зовут? – интересуюсь я.
– Юлиан. Юлик, а вообще-то Юрий Борисович, но вы не думайте ничего плохого, он мне объяснил, из него сделали живого перевозчика наркотиков! Это мафия, настоящая мафия!
– Принеси мой чемоданчик из коридора, – просит Пенелопа.
– Вы ко мне не прикоснетесь! – кричит из комнаты Юрий Борисович.
– А как мафия собиралась забрать у ничего не подозревающего перевозчика свои контейнеры? – интересуется Пенелопа у женщины, достает из чемоданчика резиновый пузырь и наполняет его водой.
– Это у них все продумано, – шепчет женщина, прикрыв за собой дверь в ванную. – Ему позвонили! Приказали в десять вечера прийти в условленное место! А там бы его непременно ударили по голове, чтобы он потерял сознание, или одурманили хлороформом, а потом… Что это у вас?
Пенелопа достала шприц, сломала головку у ампулы и набирает его.
– Если ваш сын не согласится все сделать добровольно, придется вколоть успокоительное.
– Нет, мы так не договаривались, – озабочена женщина, – никаких уколов! Юлик боится уколов с детства!
– А реанимации и статьи за перевозку наркотиков он не боится? Бедненький, похищенный мафией!
– Я же вам объясняю, он ни при чем, его начинили этой гадостью в бессознательном состоянии! Подождите!..
– Вы платите мне за клизму, и я сделаю ее любой ценой. Такой уговор!
– Если кто-то из вас двинется с места, я перережу себе горло! – заявляет Юрий Борисович, приставив к шее огромный кухонный нож.
Мы втроем застываем в дверях ванной, подняв головы вверх.
Вероятно, для усиления эффекта устрашения он вытащил в коридор стул и стал на него, возвышаясь над нами и дрожа коленками. Немая сцена длится секунд двадцать, потом измученная женщина падает в обморок, широко раскинув ноги и ударившись головой в пол.
Я начинаю раздеваться.
Сначала я снимаю ботинки, стаскиваю джинсы, колготки, потом – быстро – трусы. Свитер надет на голое тело, поэтому его я снимаю медленно, чтобы продлить оторопь трясущегося на стуле
– Алиса! – шепчет застывшая со шприцем в руке Пенелопа.
– Ничего страшного, – говорю я тихим, спокойным голосом, – ты же знаешь, это у меня случается от злости.
– У ва-вас кровь те-течет, – показывает рукой с ножом Юрий Борисович на пол.
Я задираю голову, и следующая капля капает на грудь. Я медленно размазываю ее ладонью.
– Помогите мне, – говорю я, глядя на Юрия Борисовича и размазывая вокруг пупка следующую каплю.
– Вам нужно в ванную! – суетится юноша, опускаясь со стула и размахивая ножом. – И холодное полотенце на нос! У меня в детстве тоже такое бывало, мне тогда закладывали ватку с перекисью водорода. Мама! Где у нас перекись? – он перешагивает через лежащую женщину и заходит в ванную.
Я отодвигаю от двери Пенелопу, делаю ей знак ладонью, что все в порядке, при этом ловлю следующую каплю крови и закрываю перед ее носом дверь.
В ванной первым делом отодвигаю ногой подальше нож, который юноша положил на пол, потому что он мешал ему открывать пузырек.
– Вот. Засуньте в ноздрю и закиньте голову.
Приблизив свое лицо ко мне почти вплотную, он помогает заталкивать ватку в ноздрю ухоженными тонкими пальцами пианиста.
– Юрий Борисович, – говорю я шепотом в его расширенные зрачки, в приоткрытый от напряжения рот, в полыхающие скулы, – у вас живот сводит, да?
Он садится на край треугольной ванны, задерживается глазами на моей груди и вздыхает.
– У меня ничего не получается, я сидел на унитазе, ничего не выходит, я даже выпил водки. Как заклинило! Так уже бывало в детском саду, когда нас заставляли сдать анализы, ну, вы понимаете, меня заставили выпить касторового масла, и от страха, что сейчас я выпачкаю штанишки, случился спазм. Вам лучше?
– Видите этот пластмассовый хоботок, – я говорю, задрав голову вверх и дыша ртом, потому что ноздри забиты мокрой ватой. – Он очень тонкий и хорошо закруглен, – засовываю наконечник резинового шланга в рот и облизываю его между вздохами. – Он входит нежно, если все делать аккуратно. Раздевайтесь, – осторожно протягиваю руку и открываю кран.
– Совсем? – не удивляется Юрий Борисович, внимательно отслеживая, как я облизываю пластмассовый носик клизмы.
– Ну, я же совсем голая. Вот сюда давайте, ко мне, в ванную.
Когда Пенелопа осторожно приоткрыла дверь, мы с Юрием Борисовичем сидели, расставив ноги, друг напротив друга, голые и уставшие, а между нами на блестящей эмали ванной лежали две окровавленные ватки из моего носа и два соединенных друг с другом резиновых контейнера из его прямой кишки.
– Я хочу видеть, как это работает, – показала я на отверстия для гидромассажа, и посеревшее лицо Юрия Борисовича оживилось.