Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1
Шрифт:
– Я поняла вас. – Ему почудилось, что Маритана слабо вздохнула. – Я передам его величеству вашу просьбу и сама попрошу за вас и за вашу невесту. Я… Я не хотела несчастья вашей семьи. – Щеки ее вспыхнули. – А теперь оставьте меня! – Она быстро повернулась, чтобы уйти. Де Басан на мгновение преградил ей дорогу и порывисто облобызал край ее шелкового платья. Маритана резко вырвалась и пошла по направлению к дому. В просторной прихожей она чуть склонилась и вдруг ощупала подол, бессознательно желая прикоснуться к тому краешку ткани, что поцеловал де Басан. Но тотчас она показалась себе ужасной, подхватила пышную юбку и вбежала в гостиную. Она громко позвала прислугу и сердито выбранила за то, что в ее покои проникают чужие. Слуги
Вечером Маритана рассказала обо всем королю.
– Я не хочу служить причиной несчастья этого человека! – пылко воскликнула она. – Позволь ему узаконить его ребенка и отдай ему его имущество. Зачем это, чтобы наша дочь была наследницей чужих владений и денег?
Филипп любовался Маританой. В своем справедливом гневе она казалась ему еще более прекрасной.
– Я все улажу, жизнь моя, – кротко пообещал он. Спустя некоторое время король со смехом сказал Маритане, что де Басан просит у нее аудиенции, желая поблагодарить за то, что она для него сделала.
– Я непременно должна с ним встретиться? – Маритана досадливо сдвинула брови. – Никак нельзя избежать этого?
– Любимая, я думаю, отказ обидит его.
Маритана согласилась.
– Если тебе это так уж неприятно, я буду с тобой, – предложил Филипп.
– Будь со мной, умоляю! – она схватила его за руки и прижала их к своей трепещущей груди.
Короля даже немного встревожила эта пылкость. Он уже подумал отменить злосчастную аудиенцию, если Маритане так уж неприятно видеть де Басана; но теперь она возразила, что неприлично сначала дать согласие, затем резко отказать.
Маритана и Филипп приняли де Басана в саду, по-домашнему. Но он явился в строгом придворном костюме, держался чопорно и всячески унижал себя, рассыпаясь в благодарностях. Маритана едва вытерпела этот визит. Когда маркиз ушел, она сказала королю:
– Филипп, я не хочу больше видеть этого человека. Но я так и не поняла, ты вернул ему его имущество и деньги?
Король чуть прикусил губу, что служило у него признаком сдерживаемого гнева. Впервые Маритана произносила слово «деньги», оно так странно звучало в ее устах. Впервые она словно бы приказывала ему, словно бы требовала от него отчета. Все это вызывало у короля невольное раздражение.
– Да, – сухо ответил он. – Я распорядился о том, чтобы будущий ребенок де Басана мог унаследовать небольшую часть имущества, – он подчеркнул голосом это «небольшую».
– Надо было отдать ему все! – обычная чуткость изменила Маритане, она не замечала растущего раздражения короля, которое он прятал под маской сухости; она думала лишь о своем унижении.
– Но, любимая, – сухо бросил Филипп, – я не хочу и не могу обездолить нашу дочь.
– Разве ты не можешь выделить Марианне небольшую долю из своего собственного имущества?
– Прости, но у меня имеются законные наследники. Маритана похолодела. Она быстро вышла из беседки, бросилась в дом и заперлась в своей спальне. Она не понимала, что с ней происходит, что происходит с Филиппом. Ей казалось, рушится весь мир, вся ее привычная вселенная. И кто во всем этом виновен, кто? Какой-то совсем чужой человек. Де Басан, внезапно ворвавшийся в ее жизнь, для того чтобы унизить ее, оскорбить, сделать несчастной. Она ощутила, как охватывает все ее существо бешеное желание мучить, терзать этого человека, и было в этом внезапном желании что-то пугающее, что-то мучительно сладостное…
Когда Маритана вышла из спальни, Филипп ждал ее. Едва взглянув на него, она поняла, что он стыдится и хочет попросить прощения. Заливаясь слезами, она упала ему на грудь. Мир и согласие между ними были восстановлены. Несколько раз она хотела рассказать Филиппу о том, какие странные чувства вызвал в ней де Басан; но чувства
Как это и должно было быть, Маритана имела нескольких служанок, которым особенно доверяла. Среди них выделялась одна, бывшая почти наперсницей своей госпожи. Несмотря на принятое решение забыть о де Басане (а может быть, именно благодаря этому решению), Маритана то и дело возвращалась к мыслям о нем. Ей казалось, что она уже успокоилась. Молодая женщина пришла к выводу, что вела себя высокомерно и должна извиниться. Она написала короткое, очень учтивое, но полное чувства собственного достоинства письмо, в котором оправдывала просителя и выражала надежду на то, что маркиз более ни в чем не нуждается. Это письмо она вручила своей служанке-наперснице и попросила передать де Басану. Та поспешила исполнить приказание и принесла госпоже ответ. У Маританы чуть дрожали пальцы, когда она вскрывала письмо от де Басана. Он спокойно и сдержанно благодарил ее, кратко писал о том, что дела его устроились вследствие ее заступничества, и в конце прибавлял, что рад будет получить от нее весточку. Так завязалась их переписка. О, то не был обмен любовными письмами. Они обменивались вежливыми, странно бесстрастными посланиями. Тот, кто прочел бы их письма, не смог бы понять, зачем они переписываются, что желают сказать друг другу. Так прошел месяц.
Однажды Маритана твердо приказала служанке:
– Передай господину де Басану, что я желала бы его видеть… – она назвала время.
Служанка исполнила приказание. Маритана также приказала ей, чтобы она настоятельно просила его величество прийти в тот же день чуть позже времени, назначенного де Басану. Служанка исполнила и это.
Ближе к вечеру де Басан явился в покоях Маританы. Он был в черном, сдержан и мрачен. Маритана ждала его в высоком кресле у пылающего камина. Когда показалась в дверях его худощавая фигура, сердце молодой женщины резко забилось. Это была та самая комната, где когда-то юная цыганка отдалась юному королю. Та же огромная парадная кровать, тот же голубой пушистый ковер на полу. Де Басан приблизился к Маритане и опустился перед ней на одно колено. Его поза, весь его вид выражали покорность и отчаяние, мрачное и безысходное.
– Я знаю, – тихо произнес он, – но я готов… – он недоговорил.
– Да, – тихим эхом откликнулась красавица. Она сама не понимала, что с ней происходит. Она только была уверена, что это конец; что после того стыдного и страшного, что сейчас свершается, она уже не сможет жить.
Она величественно поднялась и шагнула к де Басану. И вдруг бросилась на него, издавая какое-то странное рычание, смешанное с буйным ревом, с отчаянными стонами; он упал навзничь все с той же мрачной молчаливой покорностью. Она рвала его одежду, вонзала ногти в его тело, она выцарапала ему глаза и покрывала лихорадочными поцелуями его залитые кровью щеки. Она ощутила, как его член вошел в нее, и билась, словно скакала верхом на этом корчащемся мужском теле. Потом она обеими руками с необычайной силой рванула на себя его член и вырвала…
Мужское тело содрогалось в беспамятстве. Бедра ее были влажны от его семени. Она откинула голову, свою прекрасную голову с черными растрепанными волосами, и билась о стену. Затем она схватила кинжал, брошенный на кровати. Выставив вперед лезвие, она ждала. Дверь распахнулась. Вошел Филипп. Глаза его мгновенно выразили ужас.
Но он не успел ничего сказать, не успел броситься к ней. Он оцепенел от ужаса. Кто она? Эта ведьма, вакханка?
– Это не я! Филипп, это не я! – взвыла она. – Это первый и последний раз! Я верна тебе! – она наклонилась и вонзила кинжал в горло де Басана, затем, бесстыдно подняв платье, погрузила окровавленный клинок в самое свое женское естество. Но у нее хватило сил снова вскинуть смертоносное оружие, она поразила себя ударом в сердце и рухнула на ковер.