Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
Шрифт:
Но мне уже некогда было задумываться над этим. Я вскочила в седло и выехала на дорогу. Еще в детстве я выучилась вместе с братом верховой езде и полагала, что теперь мне не так уж трудно будет выдавать себя за юношу…
Глава сто сорок вторая
Селия была так увлечена своим рассказом, что даже не смотрела на меня. Между тем меня охватил ужас. Прежде я никогда ничего подобного не испытывала. Что же это было?
Я испугалась за свою дочь. Неужели все, что она сейчас здесь рассказывает, имеет отношение к ее собственной жизни? Откуда ей известны такие подробности о любви, о близости между мужчиной и женщиной?
Но как глупо я рассуждаю! Анхелита… Видно ведь, что Анхелита все силы кладет на воспитание детей…
Но почему, почему, почему?.. Я любила много раз. Я знаю, какое это наслаждение – испытывать самые разнообразные любовные отношения. Но для своей дочери я вовсе этого не желаю. Я хочу, чтобы она была чистой, целомудренной, чтобы ее торжественно обвенчали в церкви с прекрасным и достойным молодым человеком, который всегда будет любить ее, а она – его, и они никогда не покинут друг друга. Я хочу, чтобы она потеряла девственность в первую брачную ночь на красивой супружеской кровати под балдахином…
Нет, я не могу понять себя…
Селия замолчала, перевела дыхание.
– Селия! – я хотела, чтобы мой голос звучал строго и требовательно, но вместо этого заговорила отчаянно встревоженным, почти плачущим голосом. – Селия, что это такое, то, что ты мне сейчас рассказала? Откуда это? Откуда ты знаешь столько дурного? Кто учил тебя? Ты делала все это? Говори! Скажи мне правду! Слышишь! Не мучай же меня! – я разрыдалась.
Девушка смотрела на меня с испугом и изумлением. Но мои отчаянные слезы, кажется, воздействовали на нее сильнее, нежели могли бы воздействовать строгость и требовательность.
Она села ко мне и обняла меня.
– Мама! Ну мама. Не плачь. Со мной ничего такого никогда не было. Ну совсем, совсем ничего. Я клянусь тебе! Я никогда ни с кем не целовалась, никогда!..
– И то, с пальцем… туда… тоже не делала? – хриплым, прерывающимся от слез голосом спросила я.
– Нет! Мама Анхела однажды увидела, когда мы были маленькие, что мы с Аной так играем и не разрешила нам. Она сказала, что от этого можно заболеть, сойти с ума и даже умереть.
– Но ты-то, кажется, знаешь, что ничего этого не случается!
– Но мы никогда этого не делали. Мы не хотели огорчать маму Анхелу. Ну я клянусь тебе! Клянусь Мадонной!
– Но кто, кто тебя научил? Откуда ты все это знаешь?
– Меня научили разные книги. Я люблю читать. А знаешь, какая библиотека у нас! Я умею читать на разных языках. И по-латыни, и по-гречески, и по-английски! Мама говорит,
– Да нет, твоя ужасная сказка больше напоминает мне итальянцев – Аретино, Макиавелли, Боккаччо…
– О, Боккаччо – это такое чудо!
– И почему только тебе позволили прочесть его книги!
– Мама и отец позволяют нам читать все, что мы захотим, – серьезно сказала она. И я почувствовала, что она любит своих родителей и может рассердиться на меня, если я стану осуждать их.
– Да, конечно, они правы, – поспешила согласиться я; впрочем, я уже немного успокоилась и была и в самом деле согласна с воспитательными методами Анхелиты и Мигеля.
– Но все-таки, как ты считаешь, – допытывалась дочь, – у меня хорошо получилось? И ведь это был почти экспромт.
– Селия, если бы не ты это рассказывала, я бы даже слушала с удовольствием, – откровенно призналась я. – А так ты просто напугала меня. Я подумала, что ты сама, не дай Бог, пережила что-нибудь такое страшное и противное.
– Значит, все получилось очень убедительно. Но все-таки я хотела бы все это записать. У тебя здесь есть письменные принадлежности?
– Найдутся, – я вздохнула. – Но ты сначала расскажи мне, что с тобой приключилось дальше на том постоялом дворе…
– Ах, правда, надо же тебе дорассказать! Ну вот… Я рассказала дамам эту историю, чтобы объяснить им, как я очутилась ночью одна на постоялом дворе и в мужском костюме. Обе, и сеньора Мерседес и сеньора Вероника, принялись меня жалеть и даже пригласили в свою карету и обещали довезти до Мадрида. Но я вежливо отказалась и снова попросила их, чтобы они помогли мне выручить моего коня.
Они постучали в ворота. Хозяин отпер.
– Вот этот молодой человек выбрался из вашего гостеприимного дома прогуляться перед рассветом, – жеманно проговорила сеньора Мерседес. – Теперь он собирается уезжать и хотел бы вывести из вашей конюшни своего коня.
– Пусть выводит, – отвечал хозяин и жестом пригласил меня войти.
– Мы тоже войдем, – сказала сеньора Вероника. – Мы хотели бы отдохнуть и перекусить, а потом поедем дальше.
Я подумала, что она вовсе не собирается останавливаться здесь, просто обе добрые сеньоры не хотят оставлять меня одну.
Я прошла на конюшню. К счастью, конь мой был накормлен. Я весело похлопала его по крупу. Сейчас я буду свободна, совсем свободна. Но вдруг я услышала голоса.
Переговаривались совсем близко. И то, что я услышала, испугало меня. Во-первых, оказалось, что сеньоры Вероника и Мерседес вовсе не женщины, а переодетые женщинами мужчины. Потом я поняла, что мои ночные соседи вовсе не приняли меня за девушку, то есть, за то, чем я на самом деле и являюсь. Наоборот, они поверили, будто я – мальчик.
Это вообще оказался странный постоялый двор. И хозяин, и его гости, они все были из тех мужчин, которые спят с мужчинами. Они хотели меня изнасиловать, потому что поверили, будто я мальчик. Но то, что я услышала потом, не понравилось мне еще больше.
Зачем я только открылась мнимым сеньорам Веронике и Мерседес, что я девушка! Теперь они называли меня сумасбродной девчонкой, которая плетет невесть что. В отличие от тебя, они, кажется, не поверили моей занимательной истории. В конце концов они стали предлагать хозяину запереть меня до прихода какого-то человека, который должен был решить мою судьбу. Должно быть, какой-то их главарь. Но мне это вовсе не улыбалось. И тогда я решила действовать.