Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
Шрифт:
Земля начала сильно осыпаться. Девушка провалилась по колени. Значит, скоро…
Руки ее были влажны. Это была кровь. Но она не боялась, она наслаждалась этой болью, этим ощущением окровавленных рук. Она не чувствовала усталости. Ей казалось, что она скоро увидит его как бы живого. Она испытает радость. Ей нужно испытать радость.
Руки неустанно работали. Она не понимала, не сознавала, как двигаются ее руки, ее пальцы. Все получалось само собой.
Она уже не думала о том, что совершает недозволенное. Теперь недозволенное она ощущала
Она откроет гроб, он будет там. Это будет его тело. Это будет его лицо. Она будет целовать его щеки, его губы. Она прижмется к его телу. Это тело, пусть мертвое, будет принадлежать ей! Это тело ответит на ее ласки. Она разденет его, и она увидит его снова, как тогда, когда она обмывала его.
Она много читала, она знает, она может представить себе, как это бывает. Она согреет его член своими окровавленными пальцами. Потом она ляжет и мертвая плоть войдет в ее живое тело. И будет так страшно, и ей станет хорошо… А потом она обнимет его, прижмется к нему крепко-крепко. И пусть их найдут утром. Они будут рядом, будут едины. Он будет любить ее. А потом пусть ее казнят, сожгут на костре за осквернение могилы. Тогда она насовсем уйдет к нему, к его душе. Только она не может сама прервать свою жизнь. Пусть это сделают другие. Пусть ей будет больно, очень больно, страшно больно… Тогда будет хорошо!..
Эти лихорадочные мысли, эти страшные картины вихрем неслись в ее воспаленном мозгу, странно согласуясь с этим лихорадочным ритмом, в котором двигались ее окровавленные руки.
Она ничего не слышала. Вокруг был мир страшной тишины. И ничего не было – только ее руки, и ее мысли, и он там, скоро…
Но внезапно в эту страшную лихорадочную тишину ворвались реальные громкие звуки. В первый момент они оглушили ее.
Это был стук. Страшный судорожный. Этот стук сначала показался девушке грохотом обвала. Неужели земля сейчас закроет ее? Она будет погребена заживо? Комья земли забьются в ее ноздри, в ее рот, жадно приоткрытый для дыхания. Она погибнет страшно. Случится, будет что-то страшное!.. Это потому что она сама делала и думала и представляла себе страшное! Так нельзя было! Это наказание.
Но нет, нет! Она не хочет! Она не сделала, она только подумала, она не виновата.
Девушка, плача, как маленький ребенок, судорожно пыталась выбраться из осыпающейся земли. Страшный стук продолжался.
Она подняла голову. Ей казалось, что она уже, сейчас задыхается. Она широко раскрыла рот, ей надо было немедленно вдохнуть, вглотнуть воздух. Ей показалось, что этот свежий, ночной воздух обжигает, царапает ей горло.
А страшный стук не прекращался. Кто-то стучал отчаянно, громко… Она вдруг обессилела от страха.
Она увидела приближающихся людей и свет. Один из них высоко подымал фонарь. На них были черные плащи и широкополые шляпы, скрывающие лица.
Теперь, когда ее нервические грезы о мучительной гибели легко могли стать реальностью, она бессильно, по-детски плакала.
Стук
– Слушай, там человек, – произнес голос.
– Но это могила Андреаса.
– Давай шпагу на всякий случай.
– Да там женщина.
– Какая-нибудь сумасшедшая старуха, вообразившая себя ведьмой.
– Старуха не может так колотить.
– Да там плачет кто-то.
– Черт знает, что это.
– Но надо это прекратить. В конце концов это оскверняют могилу нашего друга!
– А тебе очень хочется связаться с инквизицией? Или ты полагаешься на всесилие Николаоса?
Селия опомнилась. Эти обычные голоса вернули ее к обыденности. Так не могли говорить злые люди, убийцы. И они знают Николаоса, они дружили с Андреасом… Чоки… Но они сейчас могут уйти, и тогда она останется совсем одна, а этот страшный стук все будет длиться.
– Помогите! Не уходите! – закричала она из последних сил.
Конечно, они услышали ее крик.
– Ребенок! – произнес один.
– Женщина, девочка, – сказал другой голос.
Но больше они не стали колебаться. Какое-то слабое существо – девочка, ребенок – позвало их на помощь. И они пришли на помощь.
Свет фонаря ярко осветил все вокруг.
Один из незнакомцев присвистнул. Он увидел Селию в полураскопанной могиле. Она увидела молодые лица, затененные темными шляпами.
Стук внезапно оборвался.
Вдруг незнакомцы словно бы все поняли. Они ни о чем не стали спрашивать Селию. Она вдруг увидела, что у них есть лопаты и еще какие-то инструменты. И вот они бросилась и начали яростно раскапывать могилу дальше, не обращая внимания на Селию. Она лишь улавливала реплики, которыми они обменивались. Теперь ей уже не было страшно, ее охватила какая-то детская растерянность и предчувствие чего-то удивительного, необычного, но, кажется, радостного, хорошего…
– Ну, невероятно…
– Как ты не понял сразу!
– Теперь, наверное, уже поздно…
– Скорее…
Селия нашла силы и выбралась из ямы. Она была растрепанная, перепачканная в земле, с окровавленными руками. Но теперь она вся, всем своим существом, принадлежала реальности. Она уже не могла понять ту себя, что лихорадочно отдавалась страшным мечтам. Но что-то случилось с ней. Она совсем растерялась, ничего не могла понять, как будто пока она лихорадочно раскапывала могилу, в сознании ее исчезли какие-то самые простые способности и она еще не до конца осознала себя.
Она наклонилась и смотрела, жадно впитывала глазами то, что делали эти люди.
Вот показался гроб. Они теперь были там, внизу, довольно далеко от нее.
Двое начали сбивать крышку.
– Нет, нет, поздно… – произнес третий.
Теперь Селия видела, их шестеро. Один из них, кажется главенствовал, был чем-то вроде предводителя.
– Но надо увидеть, – сказал он. – Если хотя бы ненадолго, и то удивительно…
– Но это бывает. Ты что не читал у…
Он назвал какое-то незнакомое имя, Селия не смогла его расслышать.