Падение Левиафана
Шрифт:
"В последний раз, когда я стрелял в нее, она не была в лаконской силовой броне, и я все равно не смог ее успешно убить".
"Ну, старина", - сказал Миллер, - "это будет проблемой".
Глава сорок вторая: Алекс
Я все еще наблюдаю задержку на кормовых PDC", - сказал Алекс. "Но это всего лишь пятнадцать миллисекунд. Это не плохо".
"Я тебя понял", - сказал Амос. "Но я больше ничего не делаю, и отставание все равно остается отставанием. Дай мне минуту, чтобы изолировать линию".
"Будет сделано", - сказал
С этой точки зрения, немного потерянного сна было вполне уместно.
"Хорошо", - сказал Амос. "Попробуйте сейчас".
Алекс постучал по тестовой рутине. "Все еще вижу это".
"Хорошо. Теперь кормовой стык PDC."
"То же отставание".
"Кормовой общий?"
"Выглядит хорошо".
Вздох Амоса сопровождался выражением лица, хотя крупный мужчина не был снят на камеру. Приподнятые брови, вытянутые в одну сторону губы, как у отца, наблюдающего за неудачей своего ребенка в чем-то важном. В равных частях привязанность и разочарование. "Что ж, значит, это вакуумный канал между ними. Я попробую его промыть".
Голос Наоми раздался с летной палубы под ним и из системного комма одновременно. "Тебе помочь с этим?"
"Я бы не отказался", - ответил Амос. "Это не совсем работа для одного человека".
"Тогда я уже иду". И затем, только по воздуху: "Алекс, следи за воротами. Если что-нибудь пролетит..."
"Я буду петь. Не беспокойся об этом."
"Спасибо."
"Эй, Наоми? Я просто хочу, чтобы ты знала, что бы ни случилось, для меня было большой честью работать с тобой все это время."
"Я не думаю, что выдержу еще одну прощальную речь, Алекс".
"Нет. Но я хотел, чтобы ты знала".
Наступила пауза, а затем она сказала: "Для меня это тоже было честью". И затем она ушла, направившись вместе с Амосом в пространство между корпусами, чтобы в последний раз настроить их корабль.
Было странно, что Терезы не было рядом, чтобы помочь Эймосу. Парень пробыл на "Роси" не так уж долго, но он уже настолько привык к ее присутствию, что перемена немного подкосила его. Отсутствие Джима было еще хуже. Ему все время хотелось проверить, спит ли он, работает ли на прицеле или спускается за кофе. Какая-то часть головы Алекса никак не могла смириться с мыслью, что Джима нет на Роси. И Клариссы не было. И Бобби не было.
Теперь, когда казалось, что это их последняя попытка, он понял, что всегда ожидал, что все так или иначе появятся снова. Это было глупо, когда он думал об этом, но это вовсе не казалось смешным. Прошли годы после смерти Клариссы, но сердце Алекса все еще терпеливо ждало, когда он увидит ее имя в списке дежурных. Бобби больше не было - он видел, как она уходила, - и он все еще ожидал услышать ее голос на камбузе, смеющийся и передающий Амосу их своеобразный вид грубого братского горя.
Мертвые все еще были вокруг него, потому что он не мог заставить себя поверить, что это не так. Он знал это. Он мог понять. Но, как ребенок, потерявший что-то ценное, он никогда не
"Проверь сейчас", - сказал Амос, и Алекс провел тест.
"Ну, святое дерьмо", - сказал он. "Получилось".
"Без задержки?"
"Одна миллисекунда".
"Да уж, лучше не бывает", - согласился Амос. "Я упаковываю набор инструментов и перехожу к рельсовой пушке".
"Я буду здесь", - сказал Алекс, и это было больше похоже на молитву, чем обычно.
Он обновил тактическую карту, чтобы убедиться, что она не изменилась, включил музыку и снова выключил ее. Согласно последним данным, которые они получили до отключения ретрансляторов, первые из прибывающих кораблей уже должны были быть там. То, что их не было, означало, что ситуация за пределами кольцевого пространства изменилась, и он не мог знать, во что она превратилась. Когда он был молодым человеком на Марсе, еще до того, как поступил на флот, один из его двоюродных братьев уговорил его на несколько недель записаться в школу боевых искусств. Одно из упражнений, которое дал им учитель, заключалось в том, чтобы надеть на голову мешок и попытаться предугадать, откуда на них нападут более продвинутые ученики. Смесь уязвимости, внимания и тошнотворно острого предвкушения не слишком отличалась от того, что он носил сейчас. Он снова обновил тактическую карту.
Наоми вернулась на оперативную палубу под ним. Сладость ромашки и мягкий металлический звук пристегивания ремней к кушетке возвестили о ее появлении. Через несколько секунд до него донесся голос Эльви, тонкий и звонкий, прижатый коммом. Она говорила слишком тихо, чтобы Алекс мог разобрать слова, но ее тон был напряженным, а слова - стаккато.
"Понятно", - сказала Наоми. "У меня сейчас немного не хватает людей. Пришлите кого-нибудь, и я установлю для них разрешения".
Алекс подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что не помешал, затем крикнул вниз: "Все в порядке с Соколом?"
"У них немного не хватает кое-каких припасов для лекарств, не дающих мне покоя. Элви хотела совершить налет на наш медицинский отсек".
"Если посмотреть на это так, то это вроде как хороший знак", - сказал Алекс.
"Не преследует тебя".
"Ну, если бы Дуарте не беспокоился, что мы можем что-то сделать, он бы просто ждал, пока у нас закончатся лекарства, не так ли? Все это перемещение кораблей, отключение ретрансляторов и все такое? Он делает это только потому, что думает, что это стоит сделать. Значит, мы должны представлять какую-то угрозу".
"Интересно, скажет ли он нам как? Я имею в виду, если мы очень хорошо попросим", - сказала Наоми. В ее голосе звучала гармония отчаяния и мрачного юмора.
"Мы выясним это", - сказал Алекс. "Эй, как только Элви получит все, что ей нужно, из медицинского отсека, может, мне поднять мостик? Мы будем более маневренными в бою, если нам не придется подходить к "Соколу"."
"Нет", - сказала Наоми. "Роси" - флагман подполья, "Сокол" - флагман Лаконии, и все эти другие корабли наблюдают за нами. Я не хочу ничего, что могло бы создать впечатление, что мы два независимых флота. Кроме того, мы - тыловая линия. Если бои дойдут до нас, это будет потому, что много другого дерьма пошло не так".