Падение в пропасть
Шрифт:
Впрочем, Хродбер также не поленился сказать Каратону, что если он ещё хоть раз попытается «играть в свои игры», то может рассчитывать лишь на нож.
— Думай, мальчишка, — бросил Дризз ему напоследок. — Все слова уже были сказаны ранее.
После этого группа направилась в сторону южных границ и, соответственно, караванов, которые регулярно ходили в Агван, столицу пустынников, и в принципе по Сизиану.
— Дерьмовое времечко вы выбрали, чтобы отравиться в путь, — сплюнул Шимар Силс, глава большого купеческого каравана, до которого Хродбера допустили лишь потому, что он упомянул армию и подкрепление императору,
Это слово, с диалекта сизианцев, означало пустынных разбойников, которые регулярно нападали на караваны, а в последние годы и вовсе обнаглели настолько, что даже облагали данью целые поселения возле оазисов. Пусть и небольших.
Поговаривали, что за ними стоял некий Музгаш Чёрный, который по слухам метил на место нового губернатора всего региона, вот и доводит его до крайности, чтобы потом «великодушно» решить все проблемы по щелчку пальцев. Дескать, это произведёт впечатление на Дэсарандеса и он закроет глаза, позволив этому человеку стать новым главой Сизиана, вместо Тэйтона Иннеса.
— Сколько у вас людей? — уточнил Силс.
— Здесь все, — тоном, исключающим шутки и юмор, ответил Дризз.
— Пятеро? — неприятно удивился глава каравана. — И таким числом вы идёте к императору? Хорес милостивый, что это за глупость?!
— Мы выполняем поставленный приказ, — жёстко ответил Хродбер. — И у нас нет другого пути. К вам мне рекомендовал обратиться Семприй Улаз.
— Ты знаешь главу Тайной полиции Ростоса? — ещё раз удивился Шимар, на что наш наблюдатель промолчал, лишь прищурил свои пышущие вечной злобой глаза. — Ладно, — отмахнулся Силс. — Я бы в любом случае не отказался от помощи магов. Это никогда не бывает лишним при пересечении Сизиана. Колдун — это вода. Колдун — это защита. Надеюсь, никто не собирается в ближайшее время получить Стигматы Хореса?
— Нет, — прояснил Дризз этот момент. — Когда вы выдвигаетесь?
Договорившись подойти утром, когда караван выдвинется в путь, мы всё-таки направились в трактир. Я по прежнему не разговаривал с двумя идиотами: Ресмоном и Каратоном, так что предпочитал молчать, изредка перекидываясь фразами с Люмией. Однако, сейчас мне хотелось кое-что попробовать сделать. И я не про нашивку новых рун. С ними, благо, всё продвигается хорошо. В последний день пути на поезде сумел нанести сразу три руны, хоть и был опасно близок к порче материала. А всё из-за Ресмона! Деревенский ублюдок принялся пересказывать Каратону наш с ним разговор, разумеется выставляя себя правой стороной! От такого мои мысли постоянно скакали, да так, что едва не запорол всю заготовку. Пришлось отложить дело, чтобы не сбиться.
Не стал ничего им говорить. Каратон не дурак — хоть периодически и выглядит таким, — должен понимать, что Ресмон откровенно врал, ведь получалось у него не очень хорошо, однако, судя по виду, целителю вообще было не до меня. Его снедали собственные душевные муки. Видать всё ещё грустит по Вивиан или Триединый бы знал по чему. Нытик, что с него взять?
Экономный Хродбер снова снял одну комнату для всех, создавая
— Наблюдатель, разрешите отлучиться до вечера? — спросил я у него. — Хотел пройти по рынку, посмотреть, можно ли прикупить заготовки под артефакты, а также заглянуть в местную магическую академию, чтобы попробовать ознакомиться с их книгами по рунам.
— Ты не успеешь сделать всё это за остаток сегодняшнего дня, — уверенно постановил Дризз. — Но мне плевать. Разрешение у тебя есть. Жду до полуночи, не вернёшься — будешь объявлен беглым.
И я, сука, ни капли не сомневался, что он так и сделает!
Кивнув, направился в город. Была мысль взять с собой Люмию, но понял, что девушка будет лишь мешать — отвлекать от истинной цели вылазки, сбивать мысли на фривольные темы. Зачем мне это? Нет уж, пусть посидит в комнате.
Кашмир… как же я тебя люблю! Солнце, песок, засохшее дерьмо, мухи, вездесущие рынки, вечно гнилые овощи и фрукты, постоянный мунтос… Когда я уже начну его учить?
Пришлось действовать предельно быстро, так что пробежался по базарам в режиме вальса. К сожалению, здесь не слабо так взвинтили цены в связи с происшествиями в Морбо и Лунсо (да-да, пираты всё-таки и правда были), отчего я не прикупил почти ничего. Платить золотом за то, что в предыдущем городе продавали за серебро?! Ищи дурака!
Думал было кое-что обменять, ибо таким образом отошёл бы от привязки к монетам, и даже прикинул подходящую вещичку: одну из своих Огненных сфер. Вот только почти сразу задумался: а для чего её, интересно, используют? Чувствуется мне, что именно против Империи. То есть, своими действиями я хоть и немного, но поспособствую усилению Кашмира.
С какой-то стороны я осознаю: это не сыграет ровным счётом никакой роли. Будет у восставших одна дополнительная Огненная сфера или нет — перевес в войне явно будет рассчитываться из абсолютно других факторов. Но даже так… Патриот я, чего уж!
Мысленно ухмыльнувшись, я представил, что продам сферу, а через год (предположим) её используют против меня, когда армия Дэсарандеса будет захватывать, например, вольный город Олсмос. Вот веселуха будет!
Повздыхав, ничего из своих вещей продавать и обменивать не стал. Наверное зря, но времени чтобы обдумать ситуацию откровенно не хватало. Кое-как узнав у говорящих на нормальном языке людей про магическую академию, прямым курсом туда и направился. К сожалению, я очень поздно понял, как буду выглядеть, когда заявлюсь к ним с сумкой… По возрасту-то идеально подхожу для обучения!
В общем, я это к тому, что на стук в дверь вышло два смуглокожих кашмирца, вооружённых пиками и мушкетами, сходу попытавшихся затащить меня внутрь, приняв за новичка, только пробудившего магию и пришедшего учиться.
— Чего творите, суки?! — ощетинился я водной сферой, которую почти не заметили эти уроды, ведь имели у себя антимагические амулеты, что являлось нормой для стражников магической школы.
Разразившись непонятными для моего уха криками, ублюдки бросились наносить мне увечья. Я же, несмотря на наличие зачарованной и расписанной рунами одежды, проверять собственную силу в ближнем бою желанием не горел, отчего предпринял меры стратегического отступления.