Падение Вавилона

Афанасьев Александр

– Так точно.

– Там ты проводишь все предпусковые процедуры… спокойно. Как пойдешь в пилотскую кабину – оставишь пулемет слева, у аппарели. Слева, понял?

– Да.

– Отлично. Возьмешь себе автомат из трофеев, он может пригодиться. Как только запустится турбина – я побегу к вертолету.

– Подстрелят.

– Может быть. Иного выхода все равно нет.

– Я говорю – вертолет подстрелят из гранатомета. Обе турбины в хвосте, сэр. Накроется гидравлика и…

– Еще посмотрим. Я прикрою огнем. В любом случае выхода нет. Согласен?

Примерно прикинув, техник-сержант был вынужден согласиться. Он, скорее всего, попытался бы уйти от вертолета,

отстреливаясь, но… если происходит то, что происходит – идти некуда и к своим, к дороге – уже не выйти. На дороге – чужие.

– Да, сэр.

– Тогда обратный отсчет. И удачи, парень… Все зависит от тебя. Три-два-один… пошел…

Только спокойно.

Красотка Салли, до чего хороша…

Красивое тело и красива душа…

Техник-сержант Нули шел по афганской, чужой земле, чувствуя на себе прицел чужой винтовки, чужой взгляд, жестокий и хищный, готовый в любой момент оборвать его жизнь, – и думал, что он идет по Лас-Вегасу. Перед тем как уехать в свою крайнюю командировку, он взял Ники, и они вдвоем закатились в Лас-Вегас, тогда они помирились… в последний раз перед тем, как расстаться окончательно. Ники тогда нашла работу учительницы. Она могла бы найти работу и получше, но она хотела просто учить детей. И они шли мимо огромной пирамиды Хеопса, построенной в городе греха, а Ники что-то ему говорила… а он не слушал, просто смотрел по сторонам…

Как же далек город Лас-Вегас от грязного, нищего, поразительно жестокого Афганистана. Они не просто на разных континентах и на разных часовых поясах, они в разном временном измерении, эти два места, Лас-Вегас и Афганистан, когда ты прилетаешь в Афганистан – ты проходишь сквозь время, перемещаешься из двадцать первого века в восемнадцатый.

Интересно… удастся ли ему вернуться обратно?

А если и удастся – то зачем?

Ники бросила его. Сказала, что он свихнулся. Очень может быть, что он и в самом деле свихнулся.

Вертолет…

Под ногами загудела аппарель, темное, обманчиво безопасное чрево вертолета. На полу – груда оружия, сильно пахнет кровью… видимо, эти самые снайперы… восемь человек, целая команда не справилась с обеспечением безопасности посадочной площадки, а теперь им придется сделать это двоим, и не только обеспечить безопасность, но и поднять вертолет в воздух…

Черт… даже если эта туша грохнется на землю, все равно это стоит того. Он не отдаст свою жизнь просто так этим фанатикам-ублюдкам.

Пулемет он положил слева, у самой аппарели, как и было оговорено, из груды оружия взял одну из М4, проверил ее – патрон в патроннике, магазин вставлен. Это на самый крайний случай, ее он бросит в пилотской кабине, если там и придется отстреливаться – то из пистолета, пистолет у него есть.

В пилотской кабине он протиснулся на место первого пилота, отмеченное бурым пятном подсохшей крови, начал вспоминать, что же делать… питание. Питание… первое, что он должен подключить, – это питание.

На память нашел тумблер, повернул – и вспыхнули многофункциональные экраны, отражающие всю необходимую пилоту информацию. Вертолет начал процесс тестирования всех систем.

Ублюдки…

Петр рассчитал правильно. Когда, дрогнув, пошел по кругу вертолетный винт – снайпер не смог отреагировать мгновенно, он отвлекся, чтобы оценить, откуда исходит этот звук и это движение, есть ли в нем угроза для него самого. А когда

он понял и снова прицелился в то место, где был чех, чеха на этом месте уже не было. Извернувшись на месте и вскочив на ноги, Петр изо всех сил бежал к вертолету.

Фактор внезапности сработал на все сто – он был уже у самой аппарели, когда вокруг засвистели первые пули. Они ударили по обшивке вертолета, злобно свистнули рядом, а когда Петр провалился в темноту десантного отсека, ушел из прицела снайперов – одна напоследок жиганула по ноге… наплевать. Еще одна угодила в спину, в глазах потемнело от боли, но бронежилет был на нем, он выдержал… или нет? Он уже сделал то, что должен, и даже больше… он не чувствовал боли, потому что чувствовать ее было некогда. Американский пулемет был именно там, где он и должен был быть, он привычно подхватил его – у мобильных патрулей группы 601 такие пулеметы были. Разворот – лицом к опасности, как встречает опасность настоящий воин – и град пуль окатил площадку и рванувшихся к вертолету людей в афганской военной форме, бородатых и узкоглазых – всех. Петр бил неприцельной очередью, понимая, что только шквалом огня он может тормознуть, ошеломить, отыграть минуту, две, три – сколько нужно для того, чтобы поднять эту огромную коровус земли… Только бы не гранатомет… стоит только гранатометчику выйти на позицию и сделать один точный выстрел – им всем конец, по такой туше не промахнешься. Хоть еще один человек… было бы проще, но человека не было, и дыма тоже не было, потому что если пустить дым – то ему будет не видно врага и тогда точно – конец. Неизвестные, поняв, что вертолет уходит, и потеряв нескольких человек при безумной попытке рывком прорваться к вертолету, открыли пулеметный огонь… и еще одна пуля жиганула Петра, а может быть, и две – но он не заметил и их. Лента в пулемете кончилась, он бросил его назад и подтянул второй, удивившись, какой он тяжелый. В этом было не двести, а сто патронов в ленте, он не строчил, а гулко бухтел, выплевывая одну за другой тяжелые пули, от которых не спасает на таком расстоянии ни один бронежилет. Свинцовая буря бушевала над площадкой, и тут он почувствовал, что пол под ногами дрогнул.

– А-а-а!! – закричал чех, поливая позиции противника свинцом, и тут еще одна пуля ударила его, крик захлебнулся – но стрелять он не прекратил. Славяне – это он точно знал – не сдаются….

– Давай же!

По вертолету барабанили пули… неизвестные, которые считали этот американский вертолет стоимостью в пару десятков миллионов долларов своей законной добычей, просто не догадались стрелять по двигателям или пройти чуть дальше и врезать по пилотской кабине. За спиной тарахтел пулемет… поперхнулся, опять затарахтел… а он должен был просто сидеть и смотреть на указатель температуры газов в турбине. Если они не достигнут нужной температуры – вертолет так и останется на земле.

Цифра сменялась цифрой, а он просто сидел и молился.

Когда цифра сменилась на нужную, загорелся зеленый индикатор – готовность к взлету – он плавно… черт, когда он последний раз делал это, у него ведь даже допуска нет – вывел турбины на чрезвычайную мощность и принял ручку на себя. Вертолет сначала дернулся вверх, он это ощутил, потому что сидел в пилотской кабине, но мощности почему-то не хватило – и он остался стоять, разлапистый, мощный, черный и… совершенно беспомощный на земле. Просто кусок металла, бесполезная железяка, которая каким-то образом залетела из двадцать первого века в век восемнадцатый и которую расстреливают со всех сторон.