Падение
Шрифт:
Потенциально будущий тесть, без лишних слов и рассуждений, жестом руки, пригласил Максима войти в зал, и, явно стараясь скрыть свои помыслы и особенно действия, видимо в первую очередь от своей жены, открыл свой, домашний бар и достал оттуда уже початую бутылку коньяка. Налив себе и Максиму, он без лишних разговоров опрокинул свою рюмку в рот, и при этом, как-то очень уж удовлетворённо и в тоже время, подозрительно крякнул. Затем, он удобно расположился в мягком кресле, и уже более внимательно и с какой-то подозрительной поволокой в глазах, посмотрел на Максима....
Только сейчас
– Ну, как дела старик...!?
– без какой-либо натяжки, и как-то очень по-свойски спросил он Максима.
– Чем занимаешься в этой жизни...? Где трудишься, а может, ты где-либо учишься? Как познакомились с Инной...? Что у вас общего? Кто ты вообще...? Давай знакомиться. Меня зовут Андрей Иванович - непринуждённо и как-то очень даже весело, представился он.
– А меня зовут Максим. Вы спрашиваете как дела...? Дела, вроде ничего Андрей Иванович! Сейчас я служу в соседнем городе, в городском военном комиссариате, а до этого жил и работал в городе Ростове. Там мы и познакомились с Вашей дочерью Инной. Вот такие, как говорят пироги.... Извините уж, но так вышло. Любовь...! Ничего не сделаешь. Насчёт учёбы Вы спрашивали...? Ну, в общем-то учиться, конечно же, я думаю. Желание имеется. Хочу закончить французский факультет педагогического вуза. Негоже, как говориться русскому офицеру, не знать хотя бы один иностранный язык.
– Наверное, ты в этом вопросе прав старик. Я вот, чего уж тут греха таить, всю жизнь путал "хенде хох" с "бонжур мадам". А жаль...! Иногда хотелось бы с кем-нибудь, погутарить по-иностранному, да ввернуть что-нибудь такое эдакое. Что б у них глаза вначале округлились, как чайные блюдца, а потом совсем повылазили из орбит. Вот смеху было бы! Но, не судьба видать! Не дано...! Так что давай, дерзай ты. Самое время.
– Андрей Иванович сделал паузу, и неожиданно для Максима закончил: - "Ладно, возможность поговорить у нас я так полагаю, еще, наверное, будет. А сейчас, пока мы не попали в немилость, ха-ха-ха, - он с удовольствием, но негромко и с опаской засмеялся: - Твоей будущей тёщи, а моей настоящей, законной супружницы, пойдём и поможем им, то есть нашим милым дамам, накрывать на стол. Сделаем так сказать "реверанс" в их сторону. Дружище, по-моему я сказал, что-то, как раз по-французски. Или нет? Ты как считаешь..."?
Он немного подумал, потом махнул рукой, и, не дожидаясь ответа Максима на свой вопрос, протяжно и как-то обреченно и одновременно с этим, весело протянул: - "А ну его всё, к едрене-фене!..." - и двинулся на кухню, предварительно, как и подобает воспитанному дяде, пропустив Максима вперед.
За столом Андрей Иванович вёл себя так же по-свойски и непринуждённо, как и во время их беседы в комнате с баром, чего никак нельзя было сказать о его жене, или как он сам выразился по этому вопросу, "законной супружницы". Она, как, наверное, и большинство матерей, которые, как правило, все, за редким исключением считают, что у них отбирают дочь, и, причём надолго, если не навсегда, очень подозрительно и прямо скажем, без особой любви, поглядывала на Максима.
– Вы сейчас работаете Максим, или может быть где-то учитесь...?
– стараясь выглядеть большой интеллигенткой, она тоже, как и её муж, спросила Максима об учёбе, вкладывая в свой вопрос, как показалось ему, какой-то потаённый и двойной смысл.
Максим непроизвольно подумал: - "Тещи, они и есть тещи.... Не зря о них столько анекдотов придумано. Никуда от этого не денешься, и с этим придется мириться..." - но ответить на её вопрос не успел. Его опередил развесёлый и беззаботный будущий тесть, Андрей Иванович.
– Работает он мать, работает...
– совсем неожиданно для Максима, встал на его защиту тесть...
– Вернее служит в Вооруженных силах, в соседнем городе, в военном комиссариате. А ты ведь у нас врач, офицер запаса...? Вот возьмёт он, да и призовёт тебя на переподготовку. Да в строй поставит. Автомат, или пулемёт на грудь повесит, да связкой гранат тебя обмотает. А...!? Да маршбросочек по утру, или как говорят в армии со сранья, со всей военной выкладкой тебе по родственному организует. Узнаешь тогда почём фунт лиха, когда всё будешь делать по команде вплоть до похода в туалет...
– он с удовольствием хохотнул своей шутке.
– И учиться Максим думает дальше. Молодец...! И не на кого-нибудь там, а сразу на француза. Я уже всё узнал. Уже проявил интерес, бдительность и заботу. Так, что ты сильно-то мать не напирай и не приставай к парню, пусть немного вначале осмотрится. А уж потом чини свои допросы.
– Я ни к кому не пристаю, и допросов не чиню, я просто спросила! И всё.... И не вижу здесь ничего плохого.
– Галина Арнольдовна обиженно и заметно для всех поджала свои тонкие губы.
– Да и потом, - продолжила она - Приятный разговор за столом, всегда способствует правильному и здоровому пищеварению. Это доказано научной медициной - здесь она попыталась непринуждённо улыбнуться и как-то назидательно, и почти гордо закончила.
– Я это вам, уже как врач говорю. Поэтому, хотя бы иногда, очень полезно к моим словам прислушиваться.
– У нас с пищеварением мать, слава Богу, всё в порядке. А что бы оно было ещё лучше, давайте-ка, выпьем еще по рюмочке. За приятное знакомство, как говориться с новым человеком и, на мой взгляд, человеком неплохим. Уж будьте, уверены в этом. В чём, в чём, а в людях-то я, хорошо разбираюсь.... Вижу их насквозь, и, причем с первого взгляда. Как твой рентген в твоей больнице...
– при этих словах он посмотрел на свою супружницу, но сказал, обращаясь к Максиму - Верно старик?
– Ха-ха-ха, - опять весело и заразительно засмеялся Андрей Иванович, одобряюще поглядывая на Максима.
– Ну и речугу же я толкнул...!
– удивляясь в первую очередь самому себе, искренне подытожил он.
Инна сидела за столом и в основном всё это время молчала. Она, изредка вставляла в общий разговор, короткие, мало, что значащие фразы, и как-то сразу уходила в себя, в свои мысли. Было видно, что Инна, о чём-то напряженно думает, пытается понять и решить для себя, что-то очень важное.
Иногда её немножко курносый носик вздрагивал и чуть-чуть морщился, от каких-то только ей ведомых мыслей и переживаний. Чёрные дуги её бровей, время от времени то устремлялись к переносице, навстречу друг другу, то вдруг как бы удивлённо взлетали вверх.