Падение
Шрифт:
– Что вызывает дождь? – Дамон был непреклонен. Мореход развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. Видение Шрентака растаяло, и на поверхности бассейна вновь возникло черное пятно-зрачок: это Несун, уступая требованиям Дамона, снова начал колдовать.
– Ну, болото. И что дальше? – проворчал Риг. – Дождь приходит с болота – ничего странного. Даже то, что над ним дождя нет, совершенно неудивительно, – прокомментировал он изображение, показанное магическим глазом. – Так…
– Риг, это неестественный дождь. Такого просто не может быть. За последние несколько дней в Кхуре и окрестностях дождей прошло больше, чем за последние несколько лет, насколько я понимаю. Обвини в этом мое болезненное
Магический глаз тем временем показал заболоченную поляну, окруженную стеной древних кипарисов, стволы которых уходили глубоко в ил. С них свисали лианы, выплетая яркий занавес, сплошь усеянный огромными цветами. Меж ветвей сновали большие разноцветные попугаи. Лучи рассветного солнца с трудом пробивалось сквозь плотные заросли.
– Там! – Дамон указал на едва различимое мерцание за завесой из лиан с крупными пурпурными цветами. – Спроси про это. По-моему, там кто-то прячется. Спроси, это он наслал дождь? Проклятие, никак не разберу… Может, это драконица?
– Дамон, я больше не могу. Очень уста-ал. – Кобольд мучительно зевнул.
– Поторопись, – приказал Грозный Волк. – Я хочу знать ответ.
Несун тяжело вздохнул и, с невероятным усилием сосредоточившись, снова принялся помешивать воздух над бассейном, стараясь дышать ровнее и унять бешеное сердцебиение. Мерцание за лианами стало четче.
– Драконица! Ха! Оно слишком маленькое, чтобы быть драконицей, – сказал кобольд. – По-моему, это… маленькая девочка!
Цветы расступились, и из-за них вышла худенькая девочка лет пяти-шести, с длинными медно-рыжими волосами и ярко-синими глазами. На ней была какая-то прозрачная одежда, словно сделанная из бледно-пурпурных и желтых цветочных лепестков. На ее хорошеньком чистеньком личике играла легкая улыбка. Дамон вгляделся и понял, что от этого существа нельзя ждать ничего хорошего: улыбка была неприятно хитрой, да и во всем лице девочки сквозила хитрость. Девочка подняла руки, словно окутанные серебристо-серой дымкой, и словно поманила кого-то. И Дамону, и Ригу, и Несуну показалось, что она отлично разглядела их в пещере под горой и теперь подзывает ближе. Аромат цветов стал таким сильным, что они начали задыхаться. Внезапно изображение дрогнуло и растаяло. Черное пятно начало сжиматься, словно его поглощал желтый свет вокруг, пока совсем не исчезло. Мгновением позже солнечная поверхность пошла рябью, начала распадаться на отдельные искорки, пока не превратилось в звездочки, вызванные кобольдом со дна бассейна, которые теперь возвращались на свое место, на дно, под темное покрывало зеленых и синих волн. Душный цветочный запах тоже исчез, сменившись обыкновенной затхлостью пещеры.
– Подожди! Спроси еще! – Дамон почти кричал. Но Несун, покачнувшись, медленно упал навзничь. Его била лихорадка. С трудом подняв иссохшую руку, кобольд недоверчиво воззрился на нее и прошептал:
– Меня обокрали… Я постарел. Эта проклятая штука украла мои годы! Дамон!
Голос кобольда становился все слабее, речь – неразборчивее. Несун менялся на глазах: редкие волоски, торчавшие на подбородке, побелели и начали выпадать, мягко опускаясь на пол, словно сухие сосновые иглы, опадающие с мертвого дерева; чешуйчатая кожа выцвела и стала такой же серой, как камень, на котором он лежал. Кобольд открыл рот, силясь что-то сказать, его пальцы, отчаянно ощупывающие лицо, тряслись, глаза были широко распахнуты от испуга и недоверия, и они медленно теряли блеск – из красных становились бледно-розовыми. Несун задыхался, хриплые стоны срывались с его губ, грудь тяжело вздымалась, он переводил угасающий взгляд с Дамона на Рига.
Мореход смотрел на эту метаморфозу, разинув рот.
– Дамон… – прошептал он изумленно.
– Я вижу, Риг.
– Магия. Этот парень что-то говорил о магии, за которую приходится платить.
Рикали со свистом втянула воздух. До этого она смотрела на реку и только теперь обернулась и заметила, что с кобольдом творится что-то неладное.
– Несун? Несун, что с тобой?
Тот не ответил, лишь слабо махнул рукой в сторону бассейна.
– Так заставь его изменить тебя обратно! – заявила полуэльфийка. – Пошевели пальцами, как ты это делал, и заставь вернуть все, как было.
Риг покачал головой:
– Думаю, это невозможно.
– Ну… может быть, это само пройдет?
– Я чувствую, – внезапно заговорил кобольд, его голос был непривычно тихим, – холод.
– Дамон, что же делать? Может, Угрюмый поможет… – Рикали умолкла и снова оглянулась на реку, – Дамон, вода действительно поднимается. Мы должны спешить. Пожалуйста, милый. Просто возьмем Несуна с собой и выберемся отсюда. Мы отнесем его к Угрюмому Кедару. Думаю, старый людоед сумеет вылечить и его тоже, как вылечил тебя и Мэла.
Дамон еще раз взглянул на Несуна, и его лицо опять стало бесстрастным. Он быстро развернулся и поспешил к воде. Стащив сапоги и заправив их голенища за пояс, Грозный Волк схватил Рикали за руку и, не обращая внимания на ее вопли о том, что нельзя оставлять кобольда здесь и что Дамон должен его нести на руках, потащил девушку в воду. Он несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем нырнуть, а полуэльфийка тем временем уцепилась за край ступени и еще раз взглянула на возвышение.
Риг как раз подошел к Несуну и склонился над ним.
– Разве мы не подождем их, дорогой? – спросила девушка.
Дамон, продолжая глубоко дышать, покачал головой:
– Нет, вода прибывает слишком быстро. – Его голос был абсолютно равнодушным. – Я не стану больше никого ждать. Мы и так совершили ужасную ошибку, что потратили столько времени даром.
Он нырнул и поплыл по течению. Рикали бросила последний взгляд на Рига и Несуна, затем последовала за Грозным Волком.
Едва они выплыли из пещеры, зеленый свет исчез. Девушку и бывшего рыцаря поглотила непроницаемая тьма.
Риг внимательно смотрел на кобольда. Он надеялся, что это лишь иллюзия, злая игра зеленого света. «Но если нет, – подумал он, – то, возможно, магическому глазу действительно понадобилась жизненная энергия Несуна. Однако, может быть, если он отдохнет, то восстановит силы и снова помолодеет?» Мореход жалел, что рядом нет Палина Маджере. Маг бы точно знал, что делать. Правда, не исключено, что он бы вообще не позволил кобольду развлекаться с бассейном.
– Нам тоже надо уходить, – сказал он, наконец, и нахмурился – кобольд захрипел и задергался. – Несун, тебе совсем плохо?
Тот, дрожа, прижал руки к груди. Его глаза становились все тусклее.
– Да. Очень плохо, – прошептал кобольд, – Будь проклята магия Черных Мантий. Надписи… говорили о цене. Я заплатил… слишком дорого.
Мореход, искренне удивляясь, что его заботит судьба этого существа, на которое он раньше и смотреть не мог без отвращения, склонился ниже, приглядываясь. Запах, исходящий от чешуйчатой кожи кобольда, не изменился, несмотря на то, что она поменяла цвет, но с лицом произошли новые изменения, хотя Ригу все еще хотелось надеяться, что это иллюзия или игра зеленого света. Под глазами Несуна появились мешки, окруженные глубокими морщинами, как у любого старого человека, и без того негустые волосы поседели и выпадали целыми клоками.