Падре
Шрифт:
банды.
Момент, когда женщина встала на моём пути. Женщина, которая ничего не знала.
Женщина, которой не должно было быть там.
Но она была.
В тот момент, когда я нажал на курок, я уже знал, что совершил самую большую
ошибку в жизни.
Я не хотел, чтобы она умерла. Это никогда не было частью плана.
Но меня всегда учили защищаться любой ценой. Стрелять до того, как посмотришь.
Устранять угрозу до того, как она появится.
Но
Она просто была… там.
Неудачный поворот судьбы.
Я грабил её дом, но мне сказали, что дома никого не будет. И когда я понял, что не
один, то выстрелил, даже не посмотрев, кто это.
Фатальная ошибка.
Это была женщина.
И она была беременна.
К своему стыду, я подбежал к её телу и начал нажимать на её грудную клетку,
надеясь вернуть её к жизни, но это было безрезультатно. Она ни разу не вздохнула. Ни
одного стона. За исключением моего собственного.
Я засунул пистолет обратно в кобуру, схватил за руки и поволок её из комнаты. Я
протащил её весь путь до моей машины и запихнул её внутрь. В ночной тишине я вёл
машину, и слёзы текли по моему лицу.
Было два золотых правила. Никогда не убивай женщину и никогда не вреди
ребёнку. И я нарушил оба.
Моя ошибка будет преследовать меня до конца жизни.
Десять минут.
Столько времени прошло с того момента, и сейчас я припарковал машину в
переулке и вытащил её тело. Следы крови оставались на земле, когда я волочил её тело
через дорогу. Я не знаю, что делать. Куда пойти.
Я не могу вернуться в банду. С ними покончено. Точно.
Я навредил многим людям и причинил достаточно боли.
Я пересёк черту и отказываюсь возвращаться.
Но у меня нет друзей. Нет семьи. Не к кому обратиться за помощью.
За исключением одного места.
Церкви, где я вырос. То самое место, куда сейчас я направляюсь с мёртвым телом.
Но чем ближе я подходил, тем сильнее вина давила на мою душу, обуреваемая
чувствами, которые становились сложнее с каждым моим шагом. Как я смогу когда–либо
это исправить?
За эти прошедшие несколько лет я потерял связь с самим собой. С церковью и
Маргарет. И с Богом.
Как я смогу посмотреть Ему в лицо теперь?
И всё же, каким–то образом, по какой–то причине, я нашёл волю, чтобы
продолжать тащить мёртвую беременную женщину по скользкой лестнице.
Дождь падал на моё лицо, пока я с трудом поднимал её по ступеням, но я не
сдаюсь. Пока я не оказался перед дверью, где упал в муках от того, что я натворил.
Дыхание вырывалось урывками, мышцы болели, но это не сравнится
По крайне мере, я мог быть уверен, что дождь смоет все следы крови.
Я постучал по деревянной двери так сильно, как только мог, словно в последнем
крике о помощи, и через пару минут на мою молитву ответили.
Когда дверь открылась, и свет просочился наружу, маня меня словно свет в конце
туннеля, ведущего на небеса, я взглянул в лицо моего судьи.
– Помоги мне… пожалуйста… – пробормотал я, а лицо моё заливали слёзы и
дождь.
Сначала Маргарет промолчала, так как уставилась на женщину в моих руках.
Но затем она закрывала глаза, вздохнула и протянула руку.
Я благодарно принял её, и она помогла мне подняться с пола. Вместе мы затащили
тело в церковь, и она захлопнула дверь. Затем обернулась, глубоко вдохнув, спросила. –
Что ты натворил?
Я затряс головой и прошептал. – Мне жаль, Мама. Я не знал, куда ещё пойти.
– Она жива? – спросила она, приближаясь ко мне и телу.
– Нет.
Она вздохнула снова, переводя взгляд с меня на тело и обратно.
– Это должно остаться в секрете. Кто–то придёт искать её.
– Я знаю, – сказала она и подошла ко мне. – Пойдём.
Я быстро схватил тело за руки и потащил её к задней части церкви и затем наружу.
Я положил тело на ледяную землю и отдышался.
Внезапно Карл появился в дверях и уставился на нас и на тело.
Стояла тишина, и я задумался, не собирается ли он убежать и позвонить копам.
– Помоги нам… – пробормотал я.
Он облизал губы, взглянул через плечо, а затем устремился ко мне.
У меня вырвался вздох облегчения, а Мама принесла две лопаты из сарая в
дальнем конце двора, и вручила каждому из нас по одной.
– Копайте. – Её голос был суровее, чем обычно.
Не задавая вопросов, я взял лопату и начал копать яму вместе с Карлом.
Я не жаловался.
Я игнорировал боль.
Я отказывался плакать или впадать в истерику.
В конце концов, я сделал это. И я должен нести это бремя.
Под взглядом Мамы мы выкопали яму, достаточно глубокую, чтобы закопать тело
и засыпать его землёй. В этом же месте я похороню свои грехи и спрячу их навсегда.
Как раз перед тем, как рука женщины скрылась под землёй, я быстро схватил
кольцо, что было на её пальце, и надел его на свой. Мне нужно носить его, как
напоминание, о том, что я сделал. Так я никогда не забуду о теле, что лежит тут, в земле.
Когда дело было сделано, я воткнул лопату в грязь и уставился на землю перед