Падшие ангелы в погонах
Шрифт:
— Потроллим? Что это?
— Это жаргон из нашего времени. Позли его своим видом, но соблюдая корректное поведение и ненавязчиво показывая его ничтожество. Чтобы он из себя вышел и дерьмом изошел. Поверь, все остальные офицеры тебе лишь спасибо скажут. Этот поклонник товарища Зю уже всех тут достал своими проповедями.
— Хорошо, моя королева! Давай потроллим «товарища комиссара». Но «Железный Крест» и австрийские награды я лучше для другого случая приберегу. Как бы не пришлось снова пройтись по знакомым местам, где меня помнят, как майора австрийской армии…
Неожиданно ударили колокола громкого боя. Боевая тревога! Жизнь напомнила, что они находятся на войне…
Корабли шли по притихшему Средиземному морю, ярко светило солнце и ничто не говорило о том, что где-то идет война. Ни одного военного корабля вокруг не было. Итальянцы сюда не забирались, французские корабли
— Вот сейчас и проверим на вшивость джентльменов. Боевая тревога! Курс и скорость не менять…
Расчет Быстрова строился на том, что если неизвестная лодка захочет атаковать, то должна все же занять удобную позицию, а для этого следовало подойти поближе. «Новгород» и «Михаил Кутузов» идут, не применяя противолодочный зигзаг, но довольно быстро, поэтому можно попытаться достать одного из них, дав веер из трех-четырех торпед. Но только в том случае, если успеть подойти на нужную дистанцию. Ибо стрелять сегодняшними торпедами днем по слишком удаленным быстроходным целям — вероятность успеха крайне мала. «Громкий» и «Гремящий» идут далеко на флангах, поэтому атаковать идущий справа «Гремящий» лодке неудобно. И далеко, да и цель менее «упитанная», чем БПК, или крейсер. Нападать первым Быстров не собирался. Если англичане проявят благоразумие, и не будут стрелять, то пусть живут. В конце концов, официально войны между Англией и пришельцами пока еще нет. Но вот если джентльмены постараются выполнить так до сих пор и не отмененный приказ Адмиралтейства об атаке на конвой под флагами Российской империи… Тогда игра пойдет по другим правилам…
Последние указания даны, и БПК с крейсером движутся прежним курсом. Лодка старается сократить дистанцию, но это ей не удается — корабли идут слишком быстро. Будет стрелять, или нет? Дистанция все же великовата для стрельбы, но если дать залп веером из всех носовых аппаратов, то при определенной доле везения попасть можно. С маленькой оговоркой — по кораблям этого времени. Но не по БПК из 2012 года, который «ведет» подводную лодку все это время. Подходит критический момент. Надо стрелять, иначе будет поздно. Временами показывается перископ над водой. Нет никаких сомнений, что командир лодки в и д и т, кто перед ним, поэтому ошибка с его стороны исключена. И тут приходит доклад акустика.
— Торпеды вышли!!!
— Лево на борт! Полный вперед!
«Новгород» резко отворачивает влево, приводя за корму место, где сейчас находится подводная лодка. Вскоре становятся хорошо видны четыре пенные дорожки на воде, расходящиеся веером, но все торпеды проходят мимо. Маневр уклонения выполнен сразу же после пуска. Также резко влево отворачивает и «Михаил Кутузов». Маски сброшены, игра пошла в открытую. Лодка пытается уйти на глубину и затаиться, но аппаратура из XXI века не дает ей ни малейшего шанса. Самонаводящаяся противолодочная торпеда покидает аппарат, устремляясь к цели. И вскоре сильный подводный взрыв возвещает о том, что цель поражена. Большое пятно соляра расплывается вокруг. Из глубины вырываются пузыри воздуха и всплывает разный мусор. В том числе и обрывок газеты «The Times». Флот Его Величества уменьшился еще на один вымпел.
Когда был дан отбой тревоги, и корабли легли на прежний курс, сообщили командующему в Катании о случившемся. Адмирал объявил благодарность всему личному составу, но предупредил, чтобы при встрече с английскими кораблями старались избегать конфликтных ситуаций и всеми способами демонстрировали свой нейтралитет. Рано еще делать сэрам «козью морду».
Как и предполагала Кошкина, появление Матвеева в кают-компании в гражданском костюме, но при орденах Российской империи снова вызвало немую сцену. Но ненадолго. Все уже знали род занятий полковника, поэтому особо и не удивились. Разумеется, без расспросов не обошлось. Но Матвеев
— Николай Федорович, так Вы и Ленина видели?
— Нет, Андрей Леонидович, не видел. К сожалению.
— А почему же к сожалению?
— Потому, что я бы не промахнулся. Если бы не господин Ульянов, то кто знает? Может и не было бы того кровавого кошмара длиной в два с лишним года. Когда русские убивали русских.
— Так и Вы убивали?
— И я убивал. Если Вас хотят убить, то разве Вы безропотно позволите это сделать?
— И «Георгиевский крест» за это получили?
— Это не «Георгиевский крест», Андрей Леонидович. Это орден «Святого Георгия» четвертой степени. Офицерская награда. А «Георгиевский крест» — солдатская награда. На германской войне вручался нижним чинам и юнкерам. И в гражданскую войну ордена Российской империи уже не вручались. Лидеры белого движения разработали свою систему наградных знаков. У меня всего лишь два таких. А остальные ордена получены мной еще до февраля семнадцатого.
— А за что же Вы их получили, Николай Федорович?
— За то, что Россию защищал, Андрей Леонидович. С первого и до последнего дня войны защищал. Думал, что все-таки разобьем Германию, и наступит мир. Но господину Ульянову мир оказался не нужен. Ему очень хотелось превратить войну империалистическую в войну гражданскую, как он однажды выразился. И это ему успешно удалось…
Матвееву было очень интересно наблюдать за реакцией «зама». Остальные офицеры все прекрасно поняли, и решили подыграть «беляку», задавая провокационные вопросы. Кончилось тем, что «зам» вспылил, и с чувством оскорбленного достоинства покинул кают-компанию под смех окружающих. Матвеев тоже улыбнулся.
— Увы, господа. Идеология не выдержала встречи с реальностью.
— Николай Федорович, а действительно, что было бы, если бы Ленин по каким-то причинам не смог добраться до Петрограда?
— Думаю, по большому счету ничего бы не изменилось. Могли быть какие-то различия в деталях, но не вся картина в целом. Уж очень многие хотели развалить Российскую империю, найдя для этой цели заинтересованных лиц в высших сферах. Что англичане, что французы, что американцы, что немцы. И слишком далеко все зашло к февралю семнадцатого. Ленин и ему подобные были всего лишь инструментом в руках зарубежных интерессантов, кому была совершенно не нужна единая и сильная Россия. Если бы что-то случилось с Лениным, нашелся бы кто-то другой. Хотя бы тот же Лейба Бронштейн, который именовал себя Троцким. Да и помимо этих двух персонажей хватало одиозных фигур, связанных с английскими и американскими финансовыми кругами, которые старательно «делали революцию». Вы в курсе, господа, что англичане обещали заплатить Троцкому за каждый корабль Балтийского флота, уничтоженный в Гельсингфорсе? Но моряки, под руководством капитана первого ранга Щастного, увели флот в Кронштадт, невзирая на тяжелую ледовую обстановку в Финском заливе. В итоге афера провалилась, и Троцкий был страшно зол. Вот и решил отыграться на Щастном, приказав его расстрелять. За то, что честный русский офицер спас Балтийский флот от захвата немцами. Я не верю, что Ленин ничего не знал об этой афере. Как не верю, что он не знал о намерении Троцкого расправиться с Щастным. А может еще и сам санкционировал эту расправу. Вот такие они были, профессиональные революционеры, борцы за счастье трудового народа. И это только один пример, показывающий их истинное лицо. А таких примеров можно найти тысячи…
За весь оставшийся путь до Мессинского пролива никто больше отряд кораблей под Андреевским флагом не побеспокоил. Итальянцы тоже себя не утруждали патрулированием на дальних подступах. Два итальянских эсминца встретили уже неподалеку от пролива, от них и узнали, что англичане так до сих пор и не появились. В Средиземном море наступило странное затишье. У англичан не было сил вести активные действия после таких потерь. Французы не имели желания воевать. Итальянцы, как всегда, погрязли в своем перманентном бардаке. А пришельцы из будущего выжидали. Причем никто из сторон, чьи интересы переплелись в Средиземноморье, не мог понять, чего именно выжидали. Но никто не сомневался, что это затишье перед бурей. Количество «динозавров» росло с пугающей быстротой. А количество рано, или поздно, переходит в качество.