Падшие ангелы в погонах
Шрифт:
Надувная лодка спущена на воду, и фыркнув мотором, быстро понеслась к берегу. Надо ловить момент, пока в этом районе «окно». Английские патрульные катера находятся далеко, и на берегу в этом месте пока никого нет — один из беспилотников барражирует над районом высадки и следит за ситуацией. Место выбрано неподалеку от Валетты, чтобы утром уже быть в городе. Мощную рацию спрячут в надежном месте. С собой разведчики возьмут только малогабаритную аппаратуру для связи с беспилотниками, которые будут «висеть» над Мальтой каждую ночь. Вот уже близко темная береговая черта и слышен плеск волн прибоя. На берегу ни огонька. Последние полсотни метров лодка проходит на веслах, подняв винт мотора над водой. А то, не хватало еще какой-нибудь прибрежный камень зацепить. Но все нормально, и вот нос лодки упирается в прибрежный песок. Подразделение «Два жида и два араба», заранее экипированное, как местные обыватели, прощается с мичманом и матросом, доставивших их на берег, и исчезает в ночной
В то же время в другой стороне Средиземного моря, почти в тысяче миль западнее, наконец-то пришла в движение армада, которую Адмиралтейство решило отправить на помощь Мальте. «Мурманск», находившийся неподалеку и следивший за подготовкой англичан, обнаружил это сразу. На всякий случай атомоход держался восточнее Гибралтара, и собирался пропустить конвой, чтобы потом следовать за ним на безопасной дистанции во избежание его случайного обнаружения. Хоть поисковая аппаратура у англичан оставляет желать лучшего, но все же лучше не нарываться на ровном месте. Если «Мурманск» будет идти днем на перископной глубине, то его вполне могут обнаружить с самолета. Ибо в составе конвоя идут два авианосца — «Илластриес» и «Фьюриес». На каком-то из них, а может на обоих находятся «Харрикейны», которые должны перелететь своим ходом на Мальту. Прикрывают конвой новейший линкор «Принц Уэльский», старый линкор времен Первой мировой «Бархам», линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс» того же периода, крейсера «Кент» и «Девоншир», а также двадцать четыре эсминца. И все это великолепие на восемнадцать транспортов, в числе которых три танкера. Да уж, Адмиралтейство явно не поскупилось. Осознает важность Мальты в сфере защиты вечных британских интересов.
Убедившись, что весь конвой вышел из Гибралтара, «Мурманск» пропустил его, оставаясь в стороне, и отправив сообщение в Катанию, двинулся следом, стараясь не приближаться слишком близко. Хоть на кормовых курсовых углах акустики эсминцев ничего и не услышат, но рисковать все же не стоит. Лишь бы французы с итальянцами всю обедню не испортили. А то ведь, если обнаружат такую лакомую добычу, могут захотеть ее пощипать. Дело, конечно, нужное, но преждевременное. И если на итальянцев еще можно как-то повлиять, намекнув, что не стоит суетиться, то вот с французами так вряд ли получится. Не поймут-с… Они сейчас на англичан дюже злые после «Катапульты». Особенно адмирал Жансуль, воспринявший английский ультиматум, как личное оскорбление. Хотя, попытаться можно. Вряд ли французы обнаружили выход конвоя из Гибралтара, но, когда рассветет, обязательно обнаружат. Их самолеты, крейсера и подводные лодки сейчас патрулируют море Альборан, так что проскочить незамеченным конвою не удастся. На этот случай начштаба эскадры приготовил иезуитский план, чтобы были, как говорится, и волки целы, и овцы не разбежались…
Когда следующим утром адмиралу Жансулю сообщили, что обнаружен крупный английский конвой, следующий в восточном направлении, и он уже отдал приказ готовить эскадру к выходу, как поступила срочная частная радиограмма на его имя, переданная открытым текстом.
«Бонжур, месье Жансуль!
Тот, о ком я Вам говорил в «Вилла сен Тропе», снова вышел из дома по своим делам. Пожалуйста, не мешайте ему. Если хотите, можете побеседовать с ним на обратном пути.
Жансуль очень удивился, но решил внять данной просьбе. В конце концов, этот «друг Франции» один раз уже доказал, что играет на его стороне. Неизвестно, что он задумал, но вряд ли это направлено в ущерб интересам Франции. А если так, то лучше ему не мешать. Все равно, мимо Орана англичане обратно не пройдут. Вот тогда можно будет и напомнить им, что нельзя защищать вечные британские интересы, наплевав на интересы всех других.
В результате этой радиограммы французская эскадра не вышла из Мерс-эль-Кебира, и английский конвой продолжил свой путь на Мальту беспрепятственно. Адмирал Жансуль не стал сообщать об этой радиограмме командованию, резонно рассудив, что этим может нарушить планы неизвестного «друга Франции», поскольку вероятность утечки информации весьма высока. А пока можно использовать имеющееся время для подготовки достойной встречи недавним «союзникам».
В отличие от Жансуля, начальник штаба итальянского флота — Супермарины, адмирал Каваньяри особо не удивился, когда получил депешу похожего содержания из Катании от своего офицера связи по защищенному телеграфному кабелю. К различным фокусам со стороны этих странных русских он уже привык. Тем более, ни разу эти фокусы не оказались во вред Италии, а информация из будущего, которой они щедро поделились сразу же по прибытию в Катанию, очень помогла. Неизвестно, что они задумали, но если это пойдет на пользу Италии, то почему бы и нет? А пока можно наблюдать со стороны
В итоге итальянский флот тоже остался в базах, а итальянская авиация получила приказ следить за конвоем, но не атаковать, а только наблюдать.
Когда конвой MF-2 проследовал беспрепятственно более трети пути, у командующего операцией «Монумент» вице-адмирала Нэвилла Сифрета, державшего свой флаг на линкоре «Принц Уэльский», возникли подозрения, что здесь не все ладно. Они готовились прорываться на Мальту с боем, а вместо этого — фактически легкая прогулка по Средиземному морю. Французы проявили удивительную пассивность, совершенно непохожую на свою недавнюю выходку с Гибралтаром. Хотя конвой был обнаружен французским самолетом, в этом не было никаких сомнений. Все ждали ответной реакции недавних «союзников», но… Ничего не произошло. Поднятые в воздух самолеты с «Илластриеса» противника не обнаружили. Даже французские подводные лодки, которые здесь точно обязаны были быть, не сделали никаких попыток перехватить конвой. Многие сочли, что французы все же «поджали хвост», поскольку поняли, с кем связались. Но командующий так не считал. Это было бы слишком хорошо для правды. По мере продвижения конвоя в сторону Мальты его подозрения только усиливались, о чем он сообщил в Адмиралтейство. Но из Лондона пришло подтверждение продолжать операцию. Когда конвой вошел в зону действия итальянской авиации и был обнаружен, Сифрет ждал массированного налета итальянских бомбардировщиков с атакой итальянского флота. Но… Снова ничего не произошло. Итальянские самолеты-разведчики, сменяя друг друга, барражировали в воздухе на большом удалении и держали конвой под непрерывным наблюдением. Все попытки прогнать их успеха не имели. Они сразу же бросались наутек, едва английские истребители взлетали с авианосца, а преследовать их было глупо. В то же время своя авиаразведка никого не смогла обнаружить. Противника н е б ы л о…
Когда конвой прошел уже более, чем две трети пути, интуиция Сифрета просто вопила об опасности. Хотя противника по-прежнему н е б ы л о. Адмирал уже не сомневался, что конвой следует в приготовленную ловушку, только не мог понять, в какую. Его подозрения, сообщенные в Адмиралтейство, никакого эффекта не дали. Если отбросить всю вежливую шелуху канцелярского стиля, адмиралу приказали заткнуться, не умничать и продолжать операцию. Правда, ничего другого ему и не оставалось.
Нэвилл Сифрет окончательно убедился, что противнику зачем-то н у ж н о, чтобы конвой все же дошел до Мальты. Именно этим объясняется удивительный режим «наибольшего благоприятствования». Но не факт, что будет то же самое, если он попытается пойти в какое-то другое место помимо Мальты. Кроме этого, ни для кого не было секретом, и для адмирала в том числе, что операция «Монумент», как ее назвали, играет огромное значение для нынешнего кабинета министров и самого премьера Сэра Уинстона Черчилля лично. Если попытка спасти Мальту провалится, в Англии может появиться новый премьер-министр. У толстяка Уинни хватает врагов на политическом Олимпе, и такую шикарную возможность убрать зарвавшегося конкурента они не упустят. Поэтому ему ничего не остается, как только гнать конвой MF-2 вперед, не обращая внимание ни на что. Если сейчас повернуть обратно, это значит признать свое поражение. И не факт, что конвою позволят безнаказанно уйти.
Поразмыслив, Сифрет принял решение подыграть противнику, и не задирать его раньше времени. Если итальянцам н а д о, чтобы конвой дошел до Мальты, то значит их планы совпадают. А если так, то в чем же проблема? Если он доставит груз на Мальту, то этим в ы п о л н и т свою задачу. И никаких претензий к нему со стороны Адмиралтейства не будет. А вот то, что произойдет на Мальте (в чем адмирал уже не сомневался) п о с л е его ухода — это уже не его ума дело. Все транспорты останутся в Валетте, а кораблям охранения предстоит сразу же возвращаться в Гибралтар. И вряд ли точно в таких же «тепличных» условиях, как по пути на Мальту. Но, по крайней мере, его уже не будут связывать тихоходные «купцы», которых нужно защищать всеми силами. А в этом случае шансы на успех прорыва через половину Средиземного моря мимо итальянских и французских авиабаз резко повышаются.
На самой же Мальте в это время обстановка была спокойной. После первых дней ажиотажа, когда новость о немецком ультиматуме всколыхнула все население острова, все пришло в норму. Губернатор постарался донести до всех мысль, что это обычный блеф итальянцев, ибо никаких немецких войск в Италии нет. Конечно, никто не забывал, что идет война, и совсем рядом находится Сицилия, принадлежащая противнику, но к этому жители Мальты уже привыкли. Остров уже давно стал разменной монетой в политике европейских государств, и чей флаг в данный момент развевается над ним, подавляющее большинство мальтийцев особо не интересовало. Если раньше то и дело прорывалось недовольство, иногда доходившее до открытых столкновений с англичанами, то в последнее время оно несколько поутихло, хотя полностью и не исчезло. И вот в такой благоприятной среде давнего тлеющего конфликта оказались «два жида и два араба», сразу же почувствовав себя в знакомой обстановке, к какой привыкли на Ближнем Востоке в своем времени.