Падшие Ангелы

Майк Ли

Когда «Штормовой Птице» дали, наконец, разрешение на посадку, напряжение, которое почувствовал Немиил в воздухе пещерообразной посадочной палубы, только усугубило его тревогу. Измотанного вида офицеры и матросы работали в поте лица, распределяя сотни тонн груза и укладывая их по местам со всей возможной скоростью. Выкрики рабочих команд и сердитые тирады нетерпеливых старшин заглушились громким треском магнитного барьера палубы, когда на борт одна за другой влетели еще две «Штормовые Птицы» и приземлились позади челнока Немиила.

Штурмовые рампы десантных кораблей задрожали под весом бронированных сапог, и брат-сержант Коль вывел свое отделение наружу. Терран снял шлем, и, закрепив его на поясе, оглянулся по сторонам, с озадаченным и хмурым лицом разглядывая лихорадочную деятельность. Немиил взглянул на Коля, когда командир отделения присоединился к нему у

основания рампы.

– Что, по-твоему, это все значит?
– спросил он.

Коль покачал головой. Сержант был одним из старейших Астартес, которым удалось выживать в Легионе, сражаясь на протяжении всех двухсот лет Великого Крестового Похода. Его широкое лицо состояло из прямых линий и выступающих граней, испещренное старыми шрамами и обветренное за столетия тяжелой борьбы в своем служении Императору. Его волосы были заплетены в тугие косички, ниспадающие на бычью шею, над правой бровью сверкали четыре отполированных штифта выслуги лет. Он заговорил сиплым басом.

– Никогда не видел ничего подобного, - осторожно сказал Коль.
– Что-то случилось, это точно. Флот выглядит так, будто готовится к битве.

Ограничивающее поле затрещало вновь, пропуская еще две «Штормовые Птицы» на постепенно заполняемую палубу. Штурмовые рампы открылись, и еще больше отделений Астартес, - судя по боевым отличиям, украшающим их нагрудники и наплечники, все до одного ветераны, - выгрузились с той же смесью оперативности и профессиональной быстроты.

Из установленных наверху вокс-динамиков зазвучал сигнал тревоги.

– Всем командирам отделений и командному составу по прибытии немедленно пройти в стратегиум.

Немиил нахмурился и посмотрел вверх. Даже голос диктора с мостика казался необычайно взволнованным.

– Похоже, будто все знают нечто такое, чего не знаем мы, - пробормотал он.

Коль покачал головой.

– Добро пожаловать в Великий Крестовый Поход, брат, - ответил он.

Немиил издал короткий смешок, покачав головой в ложном раздражении. За несколько последних десятилетий он сражался вместе с Колем и его отделением множество раз, и поэтому научился по достоинству оценивать саркастическое остроумие сержанта, но в этот раз Немиил не смог не заметить в голосе ветерана затаенное чувство напряженности.

– Пошли, - сказал он, направившись к лифтам в дальней стороне посадочной палубы.
– Узнаем, что все это значит.

Члены корабельной команды ставали по стойке «смирно», братья Астартес уважительно склоняли головы, когда мимо них проходил Немиил. Пятьдесят лет тяжелейших кампаний не прошли бесследно для юного калибанита. Его доспехи, половину столетия назад изготовленные на Марсе, теперь были покрыты рубцами и повреждены на бесчисленных полях битв. Его левый наплечник, замененный оружейниками Легиона после боевой высадки на Киборисе, был покрыт гравировками сцен боев, которые ознаменовали атаку его ордена на киборийских охотников-убийц. На правом наплечнике трепетали прикрепленные печатями из плавленого золота и серебра пергаментные ленты, восхваляющие доблестные деяния против множества врагов человечества. Плечи Немиила покрывал окаймленный двойными полосами красных и золотых цветов плащ старшего посвященного, что показывало его ранг в Высших Таинствах, - традиция времен старого Ордена Калибана, теперь введенная их примархом и в Легионе. Подобно своим братьям с Терры, он также отрастил себе волосы, и носил их туго завязанными косичками, переплетенными серебряными нитями. Но из всех наград и почестей, которые Немиил заработал за половину столетия, он наиболее гордился мерцающим посохом, который он сжимал сейчас в руке.

Крозиус аквилум означал, что его владелец был одним из капелланов Легиона, избранных ордена, главной задачей которых было поддержание боевого духа своих братьев и сохранение древних традиций братства. Его назначили на этот пост десять лет назад, после мрачной осады Барракана, когда зеленокожие на восемнадцать месяцев отрезали его орден от основных сил на огневой базе «Эндриаго». В самом конце они сражались с идущими на приступ пришельцами кулаками и заостренными стальными кусками разбомбленных опорных пунктов, но тогда Немиил не колебался ни мгновения. Он без устали насмехался над орками и призывал своих братьев перед таким неравенством сил действовать даже с еще большим пренебрежением к собственным жизням. Когда грубо смастеренный топор зеленокожего раздробил ему колено, Немиил схватил его за клык, и, повалив на землю, забил до смерти. Когда их последнюю линию обороны прорвали, он оказался лицом к лицу с огромным чемпионом

ксеносов и сразился с ним в эпической дуэли, благодаря которой у ордена появилось время для начала контратаки, которая, наконец, истощила силы врага. Когда на следующий день деблокирующая группа смогла прорваться к огневой базе, Немиил вместе с остальными братьями стоял на крепостном валу и приветствовал их. У него ушло несколько минут, прежде чем он пришел в себя после отмеченных им хлопков по плечам и спине и не понял, что воины ордена приветствуют не победу, а его. Спустя некоторое время все единодушно проголосовали за то, чтобы он занял место брата-искупителя Бартиила, павшего в мрачнейшие часы осады.

Даже спустя десятилетие, все это казалось ему немного нереальным. Он, образец идеалов Легиона? Ведь он знал, что был тогда просто слишком зол и упрям, чтобы позволить каким-то зеленокожим взять над ним верх. В свободное время он часто воздевал крозиус и потрясенно тряс головой, так, будто он принадлежал кому-то другому.

Он должен был быть в руках Захариила, часто думал он. Он был идеалистом, верящим. Я же всего лишь хотел быть рыцарем.

И месяца не проходило, чтобы он не задумывался над тем, как его кузен поживал на Калибане, и не сожалел, что он так и не смог попрощаться с ним на Сароше. Отбытие Лютера и остальных было поспешным, почти стремительным, и тогда Немиил, как впрочем, и все остальные, считали, что они скоро вернутся во флот. Но с тех пор Джонсон о них никогда не заговаривал, он даже уже не читал регулярных донесений с Калибана, поручая эту задачу членам своего штаба. Казалось, что Лютер и остальные полностью покинули мысли примарха, и когда годы начали растягиваться в десятилетия, по рядам космических десантников начали шириться слухи и предположения. Некоторые полагали, что размолвка между Джонсоном и Лютером произошла из-за сорванного покушения на Сароше, выросшей до предела старой ревности и мелкой вражды. Другие считали, что Лютер вместе с остальными несли ответственность за то, что позволили пропустить сарошийскую бомбу на борт «Несокрушимого Рассудка». Все это иногда приводило к горячим спорам между группировками калибанитов и терран внутри Легиона. Примарх Джонсон так и не подтвердил или опроверг любые слухи, и о них со временем позабыли. Нигде более не упоминалось об изгнанниках, кроме как в назидательных историях для новых посвященных: если ты однажды попадешь в немилость ко Льву Эль’Джонсону, тебе более никогда не подняться вновь.

Мне нужно отправить Захариилу письмо, рассеянно думал он. Он несколько раз начинал писать его, но как только орден начинал готовиться к высадке на очередном поле боя, каждый раз откладывал в сторону. Затем он начал проходить обучение капеллана, что занимало все оставшееся свободное время, которое он не тратил на сражения или подготовку к нему. И так незаметно проходили годы. Он решил вновь попробовать после того, как они одержат победу в этой войне.

Какой бы ни была текущая ситуация, мрачно думал Немиил, он был уверен, что Джонсон и 4-ый экспедиционный флот будут готовы к любым задачам.

СТРАТЕГИУМ боевой баржи, из которого открывался вид на мостик военного корабля и служивший боевым центром управления как «Несокрушимого Рассудка», так и всего 4-ого экспедиционного флота, был уже заполнен до предела, когда туда прибыл Немиил. Офицеры склоняли перед капелланом головы, когда он и Коль проходили мимо них, чтобы присоединиться к своим братьям у корпуса главного гололита стратегиума. На палубе царила напряженность, на лицах Астартес и офицеров читалась неловкость, каких бы усилий они не прикладывали, чтобы скрыть это. Некоторые пытались замаскировать свою тревогу с помощью грубого подшучивания, другие же отходили в сторону, обращая свое внимание на инфопланшеты или прослушивая через вокс-бусины донесения своих подчиненных, но во всем этом присутствовали знаки, которые обученный искупитель мог с легкостью прочитать.

Спустя пару мгновений после прибытия Немиила, по собранию прошло движение. Все присутствующие обратились во внимание, когда у входа в стратегиум появился Лев Эль’Джонсон, примарх Первого Легиона.

Как и все сыновья Императора, Джонсон был продуктом самой совершенной генной инженерии, известной человечеству. Он не был рожден, его изваяли на клеточном уровне руки гения. Его сияющие золотые волосы тяжелыми кудрями спадали на широкие плечи, кожа была бледной и гладкой, подобно алебастру. Зеленые глаза вбирали в себя свет, и казалось, будто они светятся изнутри, как отполированные изумруды. Его взгляд был острым и пронизывающим, по своей интенсивности подобным лазеру.