Паладин развивает территорию. Том II

Greever

Требовалось проявить к ним уважение, чтобы расположить к себе. С последним происшествием нужда в аристократах здесь сильно увеличилась. Необходимо было повысить важность этих земель, что соразмерно увеличило бы безопасность Балтес.

Дворяне не особо торопились в эту удалённую территорию из-за законов, что издал Виктор, чуть ли не ровняющих знать с простолюдинами, и, если бы не архимаги, а также развлечения, ожидавшие аристократов, они бы ни в коем случае не приехали.

Сам лорд также прибыл на торговую площадь в сопровождении своих жён, а также

Кирана, Кроллы и шести рыцарей золотого уровня, которые были в полной экипировке и теперь сопровождали господина повсеместно.

Последнее происшествие ясно дало понять Виктору, что он не может чувствовать себя в безопасности даже в собственных владениях.

По этой причине он составил целый список правил для себя и всей своей семьи, особенно детей. Доступ к последним был ограничен всем, кроме нянечек, архимагов и членов семьи.

Даже рыцарям запрещалось к ним приближаться, так как лорд опасался, что его могут предать. Если сам он мог совладать с любым из своих солдат, то дети являлись его уязвимым местом, и нельзя было позволить, чтобы их похитили или навредили каким-либо образом.

Идя по площади в окружении солдат, он привлекал всеобщее внимание. Люди, находившиеся по обе стороны дороги, с ужасом смотрели на повязку, закрывавшую его левый глаз, а также шрам, что проходил по всей левой стороне от верхней части лба и до нижней челюсти.

Жителей пугал не сам шрам, ведь к такому они привыкли, так как солдаты, бывавшие в походах, и полицейские имели раны куда страшнее. Они были в ужасе от того, что кто-то посмел навредить их господину.

Если и был в этом мире самый уважаемый для простолюдинов человек на континенте, то им, несомненно, являлся Виктор, который столько сделал для жителей своей вотчины.

В обычное время местные, не скрывая, молились на него, а маленькие деревянные фигурки, изображавшие господина, стали незаменимым атрибутом в каждом доме.

Дети подражали ему причёской и манерами, а взрослые с трепетом слушали слухи из особняка.

Мало кто даже верил, когда объявили, что на него покушались, ведь для них он святой человек — зачем кому-то делать такое?

В день происшествия чуть не случился бунт из-за таких слухов и люди дрались между собой, потому что не хотели верить тем, кто распускал слухи о нападении на лорда.

С тех пор доносы в полицию участились, и теперь сообщалось о любом подозрительном человеке в вотчине, что становилось проблемой уже для шерифа Баркли.

Он также был напуган этим происшествием и, опасаясь, что кто-то из бандитских группировок, действовавших в Айронвуде, посодействовал этому, по его приказу был устроен рейд по всем притонам и выборочно убиты главари, что стали забывать о правилах вотчины.

Хотя эти главари и не совершили чего-то серьёзного, но таким образом шериф решил предупредить остальных,

что не допускается ни малейшее отклонение от правил.

И сейчас, находясь у платформы знати, где собирались аристократы, шериф смотрел на виконта, а вернее, на женщину с горделивой осанкой следовавшую за ним.

Её он боялся больше кого-либо на этом свете. В её взгляде, в отличие от мужа, можно было видеть леденящий холод. Она не считала присутствующих даже людьми. У Баркли мурашки бегали по спине от Сильвии.

И он был абсолютно прав насчёт неё. Девушка покорно исполнит любую просьбу отца своих детей, но до всех остальных ей не было дела.

Идя след в след за Виктором, она делала всё по этикету и не позволяла ничего, что могло бы его смутить, но в душе девушка так и осталась герцогиней, с которой люди, окружавшие её, включая знать, могли пересечься разве что в мечтах.

Лорд давно заметил это в ней, но ничего не мог поделать и не собирался. В его понимании она львица, оберегающая семью пока льва, нет рядом.

Давить на неё — значит ослаблять её власть, а в доме всегда должен быть голос, который слышен громче прочих, и пока она подчиняется ему, остальное не имело значения.

Как бы Виктор ни любил Линею, но девушка по природе своей была слишком мягкой и не могла стать таким голосом ни по натуре, ни по правилам этого мира.

Сейчас, когда семья только формируется, оставалось только смириться с таким положением дел и использовать в своих целях.

Этому следовали и остальные жёны, которые больше подчинялись Сильвии, нежели Виктору. Никогда не возникало разговоров с мужем о порядках в семье, но между собой, женщины регулярно устраивали споры, что решались именно Сильвией.

Лорд вообще был уверен, что женщины в доме все милые и пушистые. Нет никаких разногласий и дрязг. Но как такое могло существовать?

Любое неосторожное действие со стороны мужа могло положить начало целой войне в гареме, и такое уже случалось, когда Виктор по неосторожности подарил Линее ювелирное украшение.

Прежде чем это успело стать серьёзной проблемой, Сильвия обвинила во всём ювелира, который неправильно понял заказ лорда и бедолагу выпороли во дворе особняка.

А виновник происшествия находился в блаженном неведении, что по его оплошности пострадал ювелир и сам чуть не стал причиной скандала.

Дело было не в украшении, а в том, что ни одну из жён нельзя было выделять среди остальных. Почти все девушки по статусу выше семьи Линеи, и то, что Виктор из любви к ней делал такие ошибки, понять мог только он сам и Сильвия.

А Линее и вовсе дела не было до того, что происходит в гареме. Девушка большую часть времени проводила на тренировках в замке, а с беременностью старалась чаще бывать на свежем воздухе, так как её муж упомянул, что это полезно для здоровья детей.

Фрейя же была той, кому приходилось думать за себя и за эту беспечную любимицу Виктора. Ей приходилось сдерживать воинственную девушку, чтобы та не ляпнула, чего не стоит, и контролировала себя.