Паладины
Шрифт:
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым
Шумным платье муаровым, шумным платьем муаровым!..
"Прежде чем ощущение, представляющее собою следствие природы данного предмета, дойдёт до них, они ещё издали, и не видя данного предмета, окутывают его тем воображаемым обаянием, неиссякаемый источник которого находится в них самих. Затем, приблизившись к нему, они видят его не таким, какой он есть, а таким, каким они его создали, и, наслаждаясь самим собой под видом этого предмета, воображают,
Марионетка проказ
Новелла
Чистокровные лошади распылились в припляске,
Любопытством и трепетом вся толпа сражена.
По столичному городу проезжает в коляске
Кружевная, капризная властелина жена.
Улыбаясь презрительно на крутые поклоны
И считая холопами без различия всех,
Вдруг заметила женщина — там, где храма колонны,
Нечто красочно-резкое, задохнувшее смех.
Оборванец, красивее всех любовников замка,
Шевелил её чувственность, раболепно застыв,
И проснулась в ней женщина, и проснулась в ней самка,
И она передёрнулась, как в оркестре мотив.
Повелела капризница посадить оборванца
На подушку атласную прямо рядом с собой.
И толпа оскорблённая не сдержала румянца,
Хоть наружно осталася безнадёжной рабой.
А когда перепуганный — очарованный нищий
Бессознательно выполнил гривуазный приказ,
Утомлённая женщина, отшвырнув голенищи,
Растоптала коляскою марьонетку проказ…
Офицер в отставке Анри Бейль, писавший под псевдонимом «Стендаль», интендантом наполеоновских войск входил во многие столицы мира и видел пожар Москвы. Неразделённая любовь к Метильде Висконтини терзала его:
"Одно из несчастий жизни состоит в том, что радость видеть любимое существо и разговаривать с ним не оставляет по себе ясных воспоминаний. Душа, очевидно, слишком потрясена своими волнениями, чтобы быть внимательной к тому, что их вызывает или сопровождает. Она само ощущение. Может быть, именно потому, что эти наслаждения не поддаются притупляющему действию произвольных повторений, они возобновляются с огромной силой, лишь только какой-нибудь предмет оторвёт вас от мечтаний о любимой женщине, особенно живо напомнив её какой-нибудь новой подробностью" (Стендаль, "О любви").
Король в отставке Игорь Васильевич Лотарев, вощедший в литературу под псевдонимом Игоря-Северянина, не покорял огнём и мечом европейские города, не созерцал пожара мировых войн. Его фронт — там, где прощение противопоставлено мести, а любовь заменяет вражду.
Поэза о Гогланде
Иногда, в закатный час, с обрыва,
После солнца, но ещё до звёзд,
Вдалеке Финляндского залива
Виден Гогланд за семьдесят вёрст.
Никогда на острове я не был,
Ничего о нём я не слыхал.
Вероятно: скалы, сосны, небо
Да рыбачьи хижины меж скал.
Обратимся, милая, к соседям,
К молчаливым, хмурым рыбакам,
На моторной лодке мы поедем
Далеко, к чуть видным берегам.
Я возьму в волнистую дорогу
Сто рублей, тебя, свои мечты.
Ну а ты возьми, доверясь богу,
Лишь себя возьми с собою ты!..
Вот и всё. Нам большего не надо.
Это всё, что нужно нам иметь.
Остров. Дом. Стихи. Маруся рядом.
А на хлеб я раздобуду медь.
Бесы боятся слова,
Никогда на острове я не был,
Ничего о нём я не слыхал.
Вероятно: скалы, сосны, небо
Да рыбачьи хижины меж скал.
Рождение мысли — благо, которое не поддаётся сомнению, первый и окончательный постулат действительности. С неё начинается бренное существование человека и ею завершается его космическое путешествие. Мысль поэта несёт тысячи новых мыслей вокруг и внутри себя. Мыслей, таких же по-детски чистых и отшельнически святых. Это повесть без окончания. Это поэзия, что рождается в тишине кабинетов и в буре всенародных строек. Её душа с нами всегда и везде, вне времени и пространства, вне нации и языка. Однажды оформившись, мысль может быть передана знаком — явлением любым, в котором культура различает общепринятый смысл: словом, жестом, звуком, ребусом или цветом. Но жизнь её не ограничена им. Как веяние весны, она входит в наши дома, как прикосновение обожаемых рук, она проникает в самое сердце. Всё, что ей надо, — любовь и мечтание. Наслаждение красотой и бессмертие следуют из её музыкальной логики. Ничто не огорчает и не угнетает её. Мысль, сильная настолько, что стала чувством, и чувство, сильное до такой степени, что превратилось в горящие знаки, — душа поэзии свободна от своего воплощения, одна наша с вами душа.
"Любовные мечтания не поддаются учёту. (…)
Это мечтание нельзя записать. Записать его — значит убить его для настоящего, ибо при этом впадаешь в философский анализ наслаждения, и, ещё более несомненно, убить для будущего, потому что ничто так не сковывает воображения, как призыв к памяти" (Стендаль, "О любви").
Поэза предвесенних трепетов
Весенним ветром веют лица
И тают, проблагоухав.
Телам легко и сладко слиться
Для весенеющих забав.
Я снова чувствую томленье
И нежность, нежность без конца…
Твои уста, твои колени
И вздох мимозного лица,
Лица, которого бесчертны
Неуловимые черты:
Снегурка с темпом сердца серны,
Газель оснеженная — ты.
Смотреть в глаза твои русалчьи
И в них забвенно утопать;
Изнеженные цветы фиалчьи
Под ними чётко намечать.
И видеть уходящий поезд
И путь без станций, без платформ,
Читать без окончанья повесть,
Душа Поэзии — вне форм.
"Любви возврата нет"
Странно…
Мы живём, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
Нет любви, нет красоты, нет добра… Счастья нет. Хотя, конечно, есть всё, но как-то не ухватится, не прочувствовать это всё, "что нам хочется". Невольно приходит мысль о советнике Креспеле, строившем свой дом, в буквальном смысле, по собственному усмотрению: сначала фундамент и кирпичные стены, а потом киркою прорубая окна и двери так, чтобы дом осуществлял его давнюю мечту о гармонии сада и сиюминутного вдохновения. Любовь и красота порождение мгновения, столь неуловимого, что и само его озарение кажется потом чем-то надуманным. Нужно каждый раз по-новому побуждать себя видеть, находить и понимать непреходящее в преходящем: любимое в нелюбимом, красоту в некрасивой девочке, счастье в мокром асфальте дорог. Страдать стойче и святей, дружней протягивать руки!