Палата № три-ноль-шесть
Шрифт:
Но через день я продажу своей квартиры отменил.
…………………………….
Вадим, я напишу нашу книгу о голубях. А затем посмотрю: может, всё-таки превращу своё ташкентское жильё в деньги (не менее 28 тысяч баксов), а потом переберусь в Карши, в котором родился, рос, окончил школу.
Но сейчас, безотлагательно, нужны 3 тысячи долларов, чтобы Сурайё сделала первый взнос за квартиру, обрела на неё права и некоторое спокойствие в своих делах, проблемах, жизни.
Прошу вас, Вадим, дать мне в долг эту позарез необходимую сумму. Если вы пошлёте её переводом, то комиссия, конечно, за мой счёт. Вернее, за счёт Сурайё. Я уже писал вам, что в появлении своих денег, чтобы вернуть мне 3 тысячи, она возлагает надежды на сына, которого скоро хочет отправить на заработки в Москву с сыном одной из своих сестёр,
Если сыну Сурайё будет сопутствовать удача в зарабатывании российских денег, тогда я либо повременю с продажей своей квартиры, либо и вовсе откажусь от этого дела. Если же Сурайё и потом не сможет обойтись без моей помощи, тогда уж я продам свою квартиру: снова дам объявление и готовый баннер вывешу за окно.
И перееду в Карши.
Марат Авазов.
22 января 2022 года».
Если вы, читатель, заметили по ситуации с домом некоторые расхождения в сравнении с первоначальным её представлением, а именно: там приведено пожелание тестя переписать недвижимость на имя Сурайки, а здесь говорится о его намерении оставить жильё младшей дочери и о том, что и другие наследники не прочь заиметь свою долю, – то объяснений тому можно привести немало. Даём вам, читатель, возможность самому подумать над ними. Если хотите, конечно…
Добился-таки Марат Авазович повторного согласия американца оказать помощь.
А Сурайё напряжённо работала в сборе необходимых документов. Если она про первый поезд говорила, что есть люди, которые за 300 долларов без её беготни и мучений быстро подготовят все документы, то теперь, учитывая упрёк Марата, что не стоит кормить проходимцев, всё делала сама. И даже сильно насела на председателя махаллинского комитета в кишлаке, который приходится родным дядей её покойному мужу (братишка покойной свекрови) и с которым она дважды ездила в хокимият в райцентре (Бешкент, о котором писалось в начальных главах книги, километров 30 от Богобода). По этим поездкам Сурайё посылала Марату видеосообщения.
В ожидании денег Сурайё, как она не раз телеграмировала Авазову, буквально извелась в беспокойствах и тревогах. А получателю суммы, немалой даже в США, а в Узбекистане – тем более (почти трёхлетняя пенсия Марата Авазовича) вообще-то говоря, было ещё труднее. Вадим сказал, что такую сумму может послать только оказией, так как при отправке переводом попадёшь под колпак налоговой службы. Авазов стал лихорадочно искать пути-способы скорейшего получения денег. Даже решил попробовать обратиться к сыну Единственной и Неповторимой в её первом браке, совершённом в 18 лет с высоким и представительным красавцем старше её на полтора десятилетия. Ревность мужа, безосновательная, жёсткая, порой жестокая, невыносимая, привела к тому, что она с младенцем вернулась к родителям. Мальчик рос у бабушки с дедушкой. Со временем стал крупным бизнесменом. А сейчас (ему немного за 50) – и вовсе олигарх, по меркам Узбекистана. Марат Авазович подготовил для Сурайё текст, в котором была вся необходимая информация: цель просьбы, формулировка финансовой операции, ответы на могущие возникнуть вопросы. Дал ей телефон олигарха. Она позвонила. Суть её делового предложения: «Если вам в Нью-Йорке нужны 3 тысячи долларов, то их сразу же дадут вашему представителю. Эта сумма срочно требуется мне, жительнице кишлака под Карши. Я хотела бы получить её у вас вместо денег, попавших в Нью-Йорке вашему человеку». Ответ президента фирм, магазинов и супермаркетов, раскинувшихся в Ташкенте и по Узбекистану (в Карши у него есть гипермаркет материалов и приспособлений для стройиндустрии), был короток и ясен: «Нет, меня такая операция не интересует».
5 февраля Авазов выполнил и опубликовал перевод популярной песни Юрия Визбора «Ты у меня одна», которая проходит рефреном в фильме такого же названия. У Марата Авазовича опять получилась абсолютная аналогия оригинала. «Ягонам» (Единственная моя) – на узбекском языке можно петь на ту же мелодию, что у Юрия Иозасовича.
Другой бизнесмен, 43-х лет, родной племянник Единой и Неповторимой, к которому обратился Марат, попросил своего знакомого в Нью-Йорке (гражданина Узбекистана) связаться с Вадимом, получить у него деньги
Итак, деньги у Авазова. Сразу сообщил Сурайке. Она была на седьмом небе! И стала слать сообщения за сообщением.
– Можно я сегодня же приеду к вам?!
– Можно я приеду с младшей дочерью?!
– Я истосковалась в ожиданиях и тревогах! Развеюсь!
– И Ташкент посмотрим! Ведь мы никогда не были в столице!
– А главное, я не хочу, чтобы вы один вышли в дорогу с такими деньгами!
– Со мной будет надёжнее!
– Можно?!
Авазов ответил:
– Ты так взвинтила себя, что, даже если я скажу «нет!», то всё равно ночью раздастся твой звонок в мою дверь!».
– Вы хотите этого?
– Да!
Буквально через полчаса пришло сообщение:
– Выезжаем из Богобода.
Ещё через полчаса:
– Тронулись в сторону Ташкента.
И только через часа полтора призналась:
– Я попросила сокурсника. Едем на его машине. Он за рулём. Прибудем вечером.
О своём сокурснике Сурайё ещё написала где-то 1 января, когда Марат у ней был в гостях:
– С ним мы в юности любили друг друга. Но так получилось, что наши пути разошлись. Моим мужем стал другой человек. И у него жена, дети. Мы с ним до сих пор общаемся. У нас с ним только дружба. Может, через много лет и будет по-другому…
Приехали в половине первого ночи. Посидели, покушали, поговорили, пошутили, посмеялись. У Авазова же одна комната всего. Небольшая. Довольно уставленная шкафами и столами. Диван-кровать – в одном экземпляре. И велосипед – здесь же. Вторая комната, бывшая по проекту кухней, завалена вещами: склад. В общем, Марат всем устроил постель: Сурайке и её 11-летней дочери уступил своё место (широкую кровать), а себе и водителю устроил лежанки на полу.
На следующее утро гостья заторопила хозяина: «Надо скорее ехать. У меня и у него работа. У дочери – учёба. Проедемся по городу и в обратный путь тронемся».
Марат Авазович: «Вы езжайте, я потом сам приеду. Как получишь Постановление хокимията – так я сразу и приеду».
Она: «А вы дадите мне сейчас деньги?».
Он: «Пока деньги же не нужны, раз ещё нет Постановления. Я их сам привезу».
Она: «Я вас прошу, поехали сейчас. На месте всё увидите, и всё решим».
Он: «Ну, хорошо! Поеду!».
Был уже очень поздний вечер – ночь, в общем-то! – когда друг-сокурсник Сурайки дорулил до ворот нужного дома в кишлаке Богобод. И уехал в Карши, к своей семье и жене, к своим детям (три мальчика, старшему 17 лет).
Во второй раз в Богободе
Следующий день (9 февраля) ушёл на препирательства. Сурайё хотела получить 3 тысячи долларов и пойти в банк, чтобы заплатить; так как без такой оплаты хокимият не вынесет Постановления о льготной квартире. Марат Авазович пытался выяснить у неё механизм такого странного процесса. Ничего определённого она не сказала. Выдвинул для себя несколько вариантов. В том числе, что предварительное внесение денег в банк – это гарантия для хокимията, что сумма первого взноса имеется у человека. Если после этого хокимият принимает Постановление, то целевой вклад засчитывается как первый взнос за квартиру. Если же хокимият по какой-то причине отказывает в Постановлении, то банк возвращает человеку его деньги.