Пальмы, солнце, алый снег
Шрифт:
И я, вся дрожа, отправилась вслед за ним из больничной палаты.
Сан Саныч и правда привел меня в укромный уголок – во врачебную курилку под лестницей. Заботливо усадил на прожженную бычками банкетку. Ласково коснулся рукой моей коленки. Я уже обо всех горестях забыла, откровенно млею. А он вдруг говорит:
– Хочешь, Настенька, мы это врачебное заключение просто порвем?
– Чего порвем? – не поняла я.
– Заключение. О том, что тебе спортом заниматься нельзя, – терпеливо пояснил он.
– А можно? – просияла я.
– Конечно, можно. Тем более
– А вы не боитесь? – захлопала глазами я.
– А чего мне бояться? – усмехнулся он. И лукаво добавил: – К тому же ради такой красавицы, как ты, можно и рискнуть.
Ну, тут уж я совсем поплыла. Но остатки разума все-таки сохранила. Вспомнила:
– Мне Мира Львовна (так ортопедичку звали, которая меня на обследование в Москву отправила) велела: без заключения не возвращаться.
– А мы тебе новое напишем, – еще шире усмехнулся тренер.
И виртуозным жестом извлек из портфеля бумажный лист – с угловым штампом, с двумя печатями. Но без единой написанной строчки.
– Сварганим в лучшем виде. Эти их медицинские термины я знаю, – заверил он. – Типовых заключений на своем веку сотни перевидал.
Я смотрела на тренера в таком изумлении, что он тут же вернул чистый бланк обратно в портфель и равнодушно пожал плечами:
– Впрочем, если не хочешь – дело хозяйское. Можем поступить, как положено. До конца четверти доучишься во вспомогательной группе, а потом поедешь домоюшки. Хотя жаль. Перспективы у тебя, Настена, сногсшибательные.
– Так они, ну, врачи, говорят, если я в спорте останусь, это опасно, – вспомнила я. – Что, если перелом будет? Кости криво срастутся.
– Пугают, – авторитетно заявил тренер. – К тому же ты в гимнастике уже два года, а хоть раз ломалась?
– Нет, – покачала головой я. – Руку один раз вывихнула, так она зажила в два дня.
– Ну, и дальше ломаться не будешь, – заверил он. – Ты ведь у нас какой талантище! Я тебя уже в сборную заявил…
– Вау! – возопила я.
– А для костей твоих гуттаперчевых, – Сан Саныч снова скривил рот в усмешке, – я тебе биодобавочек подаю. Кальций там, витаминчики. Глядишь, все и наладится. К тому же… Ты ведь такая смелая девочка! Неужели не хочешь рискнуть?
Ясное дело: рискнуть, особенно если Сан Саныч просит, я отказаться не могла. И на все согласилась.
С триумфом вернулась в спортшколу – с поддельным заключением на руках.
Тренироваться первое время было страшно. Все боялась, вдруг грохнусь, спину сломаю и останусь на всю жизнь кривобокой.
Но мне страхи только на пользу шли – я теперь, чтобы точно уж не сломаться, все прыжки выполняла с таким запасом, что Сан Саныч нахвалиться не мог.
Очень скоро я выполнила мастера и действительно попала в молодежную сборную, первая из всей нашей спортшколы. Сан Саныч ушел со мной. Я добросовестно пила витамины, которые он мне подсовывал. С блеском победила на парочке союзных соревнований…
А потом мы поехали на первенство мира в Китай. И там – конкурентки, наверное, сглазили, китаянки по части всякого колдовства доки – я таки сверзилась
«Слава богу, что только ее, – мелькнула первая мысль. – Рука – не позвоночник. Зарастет. Пусть даже и криво».
Меня отвезли в больницу. Перелом оказался сложным, в двух местах, со смещением. Долго вправляли, потом наложили гипс. Сан Саныч ходил чернее тучи, но уверял: благодаря его витаминчикам все срастется нормально.
Только увы: витамины – это он мне обычный кальций давал – не помогли. С костями у меня действительно оказалась беда. Так и срослась криво.
Вот, смотрите.
Тося закатала рукав. Продемонстрировала: рука красивая, худая, а в локте не сгибается. И в районе предплечья выпирают некрасивые бугорки.
Аудитория смотрела на нее с искренним сочувствием. Проняло всех – и задаваку Ярославу, и сурового психолога, и она, и он смотрят с жалостью. А главный слушатель – Андрей Степанович – и вовсе едва слезу не утирает.
Тося подождала, пока публика налюбуется. Потом опустила рукав. И тихо вернулась на свое место.
– Спасибо, Тося, – прочувственно проговорил Андрей Степанович.
А психолог вдруг требовательно спросил:
– Ну, и что было дальше?
– Дальше? – слегка растерялась Тося.
– Вернись, пожалуйста, и доскажи, – сухо попросил Яков Анатольевич.
Вот привязался! Но Тося покорно вернулась в центр аудитории и закончила свой рассказ:
– Да ничего особенного дальше не было. Из сборной меня тут же выперли. Из спортивного интерната – ясное дело, тоже. Полгода кантовалась по больницам. Потом вернулась в поселок. С гимнастикой, да и со спортом пришлось завязать навсегда. Кому я нужна с такой рукой? Кривая, да и подтянуться на ней я даже теперь не могу.
– А этот Сан Саныч? Ваш тренер? – не отставал психолог. – Вы с ним больше не встречались?
– А что Сан Саныч? – Тосины глаза вдруг забегали. – Не встречались, конечно. Он небось других перспективных ищет и тренирует.
– Но вы рассказали всем, какова была его роль? – продолжал нажимать Яков Анатольевич. – Что это благодаря ему вы стали калекой?
– Н-нет. Выдавать его я не стала.
Тосин голос дрогнул.
– Вот как… – с сомнением протянул психолог.
– Да что вы к ней пристали, Яков Анатольевич! – вступился Андрей Степанович. – Не видите, что ли: Тосенька чуть не плачет!
– Мне просто показалось, что Настя с нами откровенна не до конца, – пожал плечами психолог. – А наш тренинг предполагает полное доверие.
(Мысленный комментарий Тоси: «Вот гад глазастый!»)
– Впрочем, дело, конечно, ее, – закончил реплику психолог. – Забыли. Пусть Настя сама решает, как ей поступить. А мы переходим к практической части нашего занятия…
Глава 10
Алена, молодой специалист, 218-й день
Проснулась я сегодня ни свет ни заря. В половине шестого. Будете смеяться – от голода. Хотя ужин вчера себе позволила королевский и еще потом в номере пирожные жевала.