Пальмы в снегу
Шрифт:
Он просил всех своих друзей и брата, чтобы они, если поедут в клуб, не говорили Саде, что он уже вернулся. И вот теперь эти меры предосторожности оказались бесполезны, ведь Оба непременно сообщит подруге, что видела его.
— Скажи сеньоре, что пришёл ее друг, — попросил он.
— Килиан! — услышал он чей-то возглас.
К нему спешила Хулия, в белых брюках до середины икры и топике на бретельках.
— О Боже! — воскликнула она, крепко обнимая его. — Сколько лет, сколько зим! Наконец-то ты соизволил осчастливить нас, вернувшись из отпуска! — с укоризной
Килиан рассмеялся при виде подобного драматизма.
— Я заходил к вам на днях, но мне сказали, что вы уехали.
— Наверное, это было, когда Мануэль повёз меня на очередную ботаническую экскурсию... — вспомнила она. — Ну, заходи, выпьем кофе.
Лёгкий шум привлёк его внимание. На руках у Обы Исмаэль перестал плакать и теперь с любопытством смотрел на гостя.
— У тебя очень красивый сын, — заметил Килиан.
Хулия ответила благодарной улыбкой и попросила Обу погулять с ребёнком.
— Так Оба — его няня? — спросил он. — Я думал, она работает на фактории.
— Она там и работает, но очень любит нашего малыша, и ей нравится проводить с ним время. — Хулия понизила голос. — На самом деле, — прошептала она, — она просто ищет любой повод, чтобы приехать на плантацию. Судя по всему, один человек с плантации завладел ее сердцем. Это Нельсон, один из бригадиров.
— Теперь понимаю, почему он повадился в последнее время ездить к вам за покупками! — Килиан вслед за Хулией прошёл на террасу, оставив пробковый шлем на столике в прихожей, и устроился в плетёном кресле. — А как твои родители? — спросил он. — Эмилио по-прежнему в районном совете?
— Сейчас у него работы, как никогда, — ответила она. — Не знаю, как он справляется со всеми административными делами, весь день разбирая претензии, вынося решения по судебным делам, готовя новые проекты и законы. Сначала я думала, что он делает все это больше для мамы, чем для себя — ты же знаешь, как она любит быть в курсе всего происходящего... Но в конце концов я пришла к выводу, что на самом деле он одержим идеей внести свою лепту в развитие Санта-Исабель. — Она глубоко вздохнула. — Пойду приготовлю кофе, а потом поговорим.
Пока она готовила кофе, Килиан бездумно листал журнал, лежавший на тумбочке, на обложке которого красовалась черно-белая фотография Франсиско Франко в военной форме, с женой и дочерью — обе в мантильях поверх закрытых платьев. Фотография была сделана по случаю первого причастия одной из внучек генералиссимуса.
Вскоре вернулась Хулия. Как всегда, Килиан чувствовал себя в обществе подруги уютно и непринуждённо, а сама она казалась вполне довольной и счастливой в новой роли матери; с другой стороны, ее беспокоили тревожные политические новости, ходившие по острову. Он хотел спросить, как перенёс Эмилио, что его начальником, мэром, стал туземец, как вдруг снаружи послышался обеспокоенный женский голос, настойчиво звавший Мануэля. Килиан мгновенно узнал этот голос
— Бисила! — воскликнула Хулия. — Что случилось?
— Срочно нужен доктор, — Бисила различила за спиной Хулии мужскую фигуру, и на ее лице промелькнули удивление и растерянность. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы продолжить рассказ; она растерялась не столько из-за случившегося, сколько из-за нежданной встречи. — К нам привезли... привезли...
Килиан едва удержался, чтобы не взять ее за руки, желая успокоить.
— Успокойся, Бисила, — мягко произнёс он. — Расскажи, что произошло.
— Сеньора, падре Рафаэль привёз тяжело раненного человека, чтобы дон Мануэль о нем позаботился. Он почти не может говорить, лишь твердит, что он друг вашего отца.
— Друг отца? — удивленно переспросила Хулия. — Мануэль в городе, даже не знаю, когда вернётся... Проводи меня к нему...
— Я вас провожу, — предложил Килиан.
Хулия благодарно кивнула.
Они поспешно пересекли маленький дворик, отделявший дом врача от здания больницы. Когда они поднимались по лестнице, навстречу вышел падре Рафаэль. Килиан заметил, как он постарел. Он с трудом двигался, а волосы совсем поредели. На его белом костюме алели пятна крови.
— Что случилось, падре? — с тревогой спросила Хулия.
— Я возвращался из города и обнаружил в канаве этого несчастного. Как сумел, затащил его к себе в машину и хотел отвезти в городскую больницу, но он без конца повторял имена Мануэля, Эмилио и Сампаки, и я привёз его сюда. Он никак не хотел отпускать мою руку, поэтому я послал Бисилу за Мануэлем.
— Он уехал в город, — ответила Хулия. — Даже не знаю, когда он вернётся.
— Ах, дочь моя! — вздохнул священник. — Не знаю, правильно ли я поступил, что привёз его сюда, но он так настаивал... Я лишь понял, что его зовут Густаво.
— Густаво! — обеспокоенно воскликнула Хулия. — Боже!
Килиану вспомнился тот давний спор в казино.
— Несколько месяцев назад его арестовали и отправили в Блэк-Бич... Спасибо вам, падре, — обратилась Хулия к священнику. — Но прошу, не говорите ничего сеньору Гарусу. Ему не понравится, что мы оказываем помощь человеку, не имеющего отношения к плантации. Так что пока будем держать это в тайне.
— Мне очень жаль, но я не могу остаться, — сказал священник. — Мне нужно служить мессу в Сарагосе. Если... если я буду нужен... сами понимаете, если придёт его час... пришлите за мной кого-нибудь.
— Да, конечно... Но я хочу вас попросить ещё об одном, падре. Когда будете уходить, скажите Йеремиасу, пусть он или Валдо известят Димаса, что Густаво здесь. Они знают, как с ним связаться.
Через несколько секунд они оказались в большой палате — просторном помещении с дюжиной коек, выстроенных в два ряда, которое почти всегда пустовало. Сейчас на одной койке в дальнем углу, отгороженной от других тонкой белой занавеской, лежал мужчина. Ещё издали, проходя между рядами коек, Килиан и Хулия поняли, насколько все серьёзно.