Пальмы в снегу
Шрифт:
Отступив, она всем телом прижалась к стене и прислушалась.
Нет, ничего. Должно быть, померещилось.
Луна в эту ночь светила ярче обычного. В будние дни все служащие в этот час крепко спали. Спускаясь по лестнице, она крепко держалась за перила, чтобы ступеньки меньше скрипели под ее весом.
Можно подумать, это поможет, с иронией подумала Бисила, если она на кого-нибудь наткнётся.
Сердце ее учащённо забилось. Она понимала, как сильно рискует, пробираясь в комнату Килиана, но где ещё они могли видеться?
После
Они торопливо и безмолвно занимались любовью в маленьком чулане, где хранились старые кровати, который они превратили в свое любовное гнёздышко — не слишком уютное, но зато в этот час никому не пришло бы в голову сюда войти.
Однако оба, конечно, предпочитали встречаться в других местах — таких, как комната Килиана, куда Бисила пробиралась под покровом темноты, пользуясь своей работой в ночную смену. Именно по этой причине она стала все чаще выходить на работу в ночную смену. Моси не возражал, поскольку за ночную работу больше платили.
В постели Килиана они могли чувствовать себя свободнее, могли разговаривать хотя бы шёпотом и не бояться, что их в любую минуту разоблачат, как во время их торопливых свиданий в больнице.
Спустившись по лестнице, она сошла с крыльца с белыми колоннами и двинулась вдоль стены, зорко осматриваясь и желая убедиться, что двор пуст. Во дворе и впрямь не было ни души.
Внезапно распахнулась дверь, ударив с такой силой, что Бисила покачнулась и чуть не упала. Она вскрикнула и схватилась за лицо.
— Ради всего святого! — воскликнул Лоренсо Гарус. — Что ты делаешь здесь в такой час, девочка?
Он, конечно, догадывался, что она может здесь делать. Ему не особо нравилось, что его служащих навещают по ночам подружки, но после стольких лет в этом климате он предпочитал просто избегать этой темы.
— Бисила! — Хосе подошёл к дочери и пристально вгляделся в ее лицо.
— Ты не ушиблась? — обеспокоенно спросил он. — Это моя дочь, она работает медсестрой у Мануэля.
Управляющий вгляделся в ее черты.
— А что ты здесь делаешь глубокой ночью? — спросил он, узнав, наконец, Бисилу.
Бисила нервно сглотнула, подыскивая правдоподобное объяснение. Разумеется, в такой час она никак не сможет отговориться тем, что якобы пришла к отцу.
Между тем, услышав шум, из своих комнат вышли Хакобо и Матео. Лицо Хосе вместо беспокойства теперь выражало любопытство. Тем же любопытством были охвачены и остальные. Ноги у неё подкосились; глубоко вздохнув, она ответила как можно спокойнее:
— За мной послал Симон. Мне сказали, ему так плохо, что он не может
— Симон? — удивленно переспросит Хакобо. — Я видел его за ужином, и он выглядел, как всегда.
— Ему было очень плохо, — сказала она. — Его неустанно рвало. Но думаю, завтра ему станет лучше. Такое расстройство желудка длится лишь несколько часов. А теперь, если вы не против, я вернусь к работе. — Бисила посмотрела на отца и благодарно ему улыбнулась. — Спокойной ночи, папа.
Луна снова выглянула из-за туч, озарив своим светом Бисилу и мужчин. Гарус и Матео застыли, очарованные необычайной красотой дочери Хосе; Хакобо вспомнил, как она зашивала его раненую руку, а Хосе нахмурился. Ему показалось, или его дочь действительно выглядит странно счастливой? Даже когда родился Инико, она так не лучилась переполнявшим ее счастьем...
Бисила лёгким шагом продолжила путь, радуясь, что так легко вывернулась из столь затруднительной ситуации. Однако через несколько минут сердце застыло в груди, едва она представила, что будет, если Симон сейчас выйдет из своей комнаты вслед за Хакобо и Матео.
Но, к счастью для неё, этого не случилось. Утром, перед тем как лечь спать, она попросит Симона соврать, если кто-нибудь начнёт его расспрашивать. Симон, несомненно, сделает это для неё; ради неё он сделал бы и много больше. Они с детства были хорошими друзьями и очень ценили друг друга.
Она мечтательно вздохнула, представив картины минувшей встречи с Килианом.
Хосе задумался, но ничего не сказал. Как могла его дочь навещать больного, не взяв с собой даже саквояжа с лекарствами?
Наутро Хосе первым делом отправился к Симону, стараясь поспеть прежде, чем Бисила успеет с ним встретиться.
— Как твой желудок? — спросил он напрямую.
— Желудок? — удивленно переспросил Симон.
Хосе фыркнул.
— Так вот, если кто-нибудь у тебя спросит про желудок, скажи, что расстройство уже прошло благодаря советам Бисилы, которая приходила к тебе ночью, ясно?
— А могу я спросить, почему я должен врать? — осведомился Симон. — Ты же знаешь, ради тебя и Бисилы я сделаю что угодно, но мне просто любопытно...
Хосе закатил глаза. Что за странные побуждения двигают духами? Или они все с ума посходили? Разве мало ему беспокойства о будущем своих близких? Почему он должен волноваться ещё и из-за этого? Разве он не исполнил все свои обязательства перед предками? Как в этом мире, оказывается, все сложно...
— Больше я тебе ничего не скажу, — тихо произнес он.
Но, поскольку Симон и так догадывался, что же на самом деле произошло, этого и не требовалось.
— Боюсь, что Озе знает о нас, — сказал Килиан, затушив сигарету в пепельнице, стоящей на тумбочке.