Пальмы в снегу
Шрифт:
— А я думала, она и вовсе померла! — рассмеялась Риэка.
Кларенс прямо-таки умирала от любопытства.
— Для всех нас мамаша Саде — все равно что древняя сейба, — пояснил Лаха, видя ее заинтересованность. — Она была всегда; во всяком случае, мы ее помним еще со времен колониального детства. Ходят слухи, что сначала она работала... ну ладно, торговала своим телом. Она была так красива, что все просто ахали. Потом она накопила кучу денег и вложила их в клуб, а теперь нет ни одного злачного места в этом городе, где бы она не
Он отхлебнул пива, а Томас воспользовался паузой, чтобы добавить:
— Она и при Масиасе продолжала делать деньги — совершенно непостижимым образом. Говорят, она лучше всех знала, как доставить удовольствие высокопоставленным мужчинам, и нанимала для этого самых лучших девочек...
— А кто это рядом с ней? — спросила Кларенс.
— Ее сын, — ответил Копе. — Теперь он ведет все дела.
— Кажется, он мулат. — Кларенс поднесла ко рту бутылку с пивом, не сводя глаз с парочки.
— Так и есть, — Риэка наклонилась вперед и доверительно прошептала: — Говорят, когда-то она любила белого, который работал на плантации. Он заделал ей ребенка, а потом бросил.
От этих слов Кларенс поперхнулась, покраснела и закашлялась. Риэка похлопала ее по спине.
— После этого она больше не захотела иметь детей, — закончила девушка.
— Я бы из принципа нарожала десяток, — мстительно заметила Мелания. — А так единственный ребенок всю жизнь напоминал ей о трусости своего отца.
Сердце Кларенс учащенно забилось. Она почувствовала необоримое желание встать и подойти к тому столику, чтобы увидеть лицо сына мамаши Саде.
Нет, ну что за глупость! И что дальше? Спросить, не зовут ли его часом Фернандо? И потом, Риэка права: возможно, в этой истории замешана далеко не одна женщина.
Между тем, она заметила, что Лаха задумчиво вертит в руках бутылку с пивом. Его лицо казалось хмурым.
Он был единственным в компании, чья кожа была не черной, а карамельного оттенка.
Внезапно Лаха поднялся, сказав, что ему нужно освободиться от выпитого пива, и вышел. Кларенс снова посмотрела в сторону столика в глубине зала.
— Но если вы уверены, что она не опасна, почему ей нельзя смотреть на нас? — спросила она.
— Скорее, она смотрит на тебя, — сказал Инико, насмешливо улыбаясь. — Должно быть, собирается предложить тебе работать на нее. У мамаши Саде всегда был верный глаз...
Кларенс почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Ого! — произнесла она, покачивая головой. — Думаю, это стоит расценить как комплимент.
Все рассмеялись, за исключением Мелании, надувшей губы.
— А вы случайно не знаете, как зовут ее сына?
Кларенс тут же пожалела, что задала этот вопрос.
— Да какая тебе разница, как его зовут? — бросила Мелания, наваливаясь всем телом на Инико. — Ах да! — спохватилась она. — Ну конечно же! Ведь сейчас он ведет все дела!
Ее слова
— Белая девушка поднимет ее престиж, — пояснила она. — Хотя, сдается мне, у белых рыбья кровь. То ли дело — у нас!
Кларенс смерила ее взглядом. Томас, Копе и Инико потянулись к бутылкам, пытаясь спрятать за ними улыбку, а Риэка возмущенно дернула Меланию за рукав.
Инико заметил, что Кларенс изо всех сил старается сохранять хорошие манеры, и, хотя был отнюдь не против услышать резкий ответ на оскорбительное замечание Мелании, все же решил сменить тему.
— Кларенс интересуют имена детей, родившихся в колониальную эпоху, — сказал он, откинувшись на стуле, так что его правая рука оказалась за спиной у Мелании. — Это нужно ей для работы. Она публикует статьи в научных журналах.
Кларенс удивленно посмотрела на него. Очевидно, Инико интересовался ей намного больше, чем она думала. В то же время, она заметила, как на лице Мелании отразилась легкая досада, и она еще ближе придвинулась к Инико.
«Ну-ну, — подумала Кларенс, сама удивляясь приступу нежданной ревности. — Еще чуть-чуть, и ты на него просто залезешь! Ну, ясное дело, он тебе нравится!»
— Что ж, в этом мы можем тебе помочь, — сказал Томас. — Можешь хоть сейчас доставать блокнот, который повсюду с собой таскаешь.
Томас принялся перечислять вслух имена всех своих знакомых: от членов семьи до соседей и друзей. Остальные последовали его примеру. Кларенс, пользуясь тем, что о ней все забыли, принялась размышлять, почему ее так раздражает поведение Мелании, бесстыдно льнущей к Инико.
Ведь не может же быть, что она... ревнует? К Мелании?
Но это же смешно!.. Просто смешно! Ревновать этого громилу — замкнутого, угрюмого и недоверчивого... Но тогда почему она не перестает бросать на них мимолетные взгляды: не отвечает ли Инико на заигрывания Мелании? К ее облегчению, он не отвечал. С другой стороны, Инико не казался человеком, склонным показывать свои чувства на людях, но было ясно, что, если он не пересел подальше от Мелании — значит, ему нравятся ее заигрывания. Мелания была очень красива, с характером, к тому же, буби и жила на Биоко — одним словом, обладала всеми качествами, чтобы понравиться Инико.
Кларенс с трудом подавила вздох.
— Когда опубликуешь свои статьи, — сказал Копе, возвращая ей блокнот, — не забудь прислать нам экземпляр.
Кларенс пролистала список. За эти минуты он пополнился более чем сотней имен. Она чувствовала легкий укор вины за свой обман. Она не привыкла лгать, а с самого своего прилета в Гвинею только и делает, что врет. Она не собиралась писать такую статью. Ее интересует лишь мулат по имени Фернандо. А быть может, и нет никакого мулата... Возможно, Хулия имела в виду Фернандо Гаруса, но чем он поможет?..