Пальмы в снегу

Габас Лус

Она успела одарить троих или четверых детишек, выразивших по этому поводу бурный восторг, когда ее резко остановил Инико.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Даю им деньги.

— Я не слепой, вижу. А зачем?

— Мне больше нечего им дать.

— Ты и не должна им ничего давать. Но не можешь удержаться.

Кларенс не на шутку рассердил его резкий тон.

— От чего я не могу удержаться? — спросила она.

— Ты ведешь себя как снисходительная туристка.

— А я очень радовалась, когда в детстве мне что-нибудь дарили, — защищалась она — правда, шепотом, чтобы дети не слышали. — Посмотри на их мордашки, как они радуются! Неужели ты и вправду

думаешь, что я сделала что-то плохое?

— В Банее две тысячи жителей, — насмешливо пояснил Инико. — Когда эти сопляки разнесут слух о такой вот щедрой белой туристке, сюда сбежится малышня со всей деревни, и у тебя ничего не останется.

Инико вошел в дом. Кларенс несколько секунд постояла снаружи, все еще обиженная на его проповедь. Она не привыкла, чтобы кто-то критиковал ее поступки.

Недолго же действовал его амулет!

Под конец она решила не придавать этому значения и последовала за ним.

Увидев, что Бисила привезла с собой европейку, которую можно засыпать вопросами о ее стране, сестры Бисилы, Аманда и Ховита, чьи волосы были убраны под красивые платки, как и у Бисилы, превратили обычный воскресный семейный обед в настоящий пир. Кларенс не поняла, откуда все набежали, но за столом собралось семнадцать человек. Сестры Бисилы, их мужья, дочери, сыновья, мужья дочерей и жены сыновей, внуки — все собрались вокруг прямоугольного стола, накрытого цветастой клеенкой. Чего на нем только не было: курица с семенами юкки, дорады под соусом из авокадо, бока'о из овощей, которую она уже пробовала в доме Бисилы. Кларенс нашла все это необычайно вкусным, но больше всего ей понравился десерт: хрустящее кокосовое печенье и напиток из имбиря и ананаса.

Увлеченные застольной болтовней, они не заметили, как небо заволокло тучами и налетел тропический шторм, который прекратился столь же внезапно, как и начался.

Кларенс вышла на крыльцо покурить. Инико за все время обеда не сказал ей ни слова. «Тем хуже для него», — подумала она. Ей совершенно не понравилось, что он именно так истолковал ее спонтанный и невинный жест; ладно бы он так подумал о ней в Сампаке, при первой встрече. Но сейчас, когда он лучше ее узнал... Очевидно, их отношения балансировали между притяжением и отторжением. Они то и дело поддевали друг друга, словно двое подростков (в особенности это касалось Инико), подтрунивая над странностями друг друга. И теперь она боялась, что из-за этой глупой ссоры поездка будет испорчена, Инико решит вернуться в Малабо, ей стало грустно. Ну что ж, можно хотя бы утешиться красотой пейзажа.

Она во все глаза смотрела на потрясающей морской пейзаж по правую руку, где море отделяло остров от континента. За какой-то час погода разгулялась, ветер разогнал тучи, и теперь вдалеке была отлично видна величественная гора Камерун, увенчанная короной из облаков. Мало-помалу опустившийся с вершины туман скрыл гору, подобно театральному занавесу.

— Красиво, правда? — Бисила встала рядом с облокотившейся на перила Кларенс, чтобы тоже полюбоваться видом.

— Да, красиво... — Кларенс старалась подыскать подходящее слово. — Даже слишком красиво. Неудивительно, что отец влюбился в этот остров.

Бисила поджала губы.

— Полагаю, он тебе рассказывал много смешных историй о здешней жизни, — проворчала она, не отводя глаз от горизонта.

Кларенс изучала ее профиль. Что-то в Бисиле неизменно привлекало ее. Беспокойные ясные глаза и твердые губы говорили об уме, силе и решительности, хотя она казалась физически хрупкой. Лаха и Инико говорили, что она очень ответственна, трудолюбива и жизнерадостна, но Кларенс показалось,

что ее гложет неизбывная тоска и печаль. Возможно, Бисила утратила смысл жизни, а вместе с ней и радость.

— Боюсь, родители рассказывали далеко не все... — призналась она.

Бисила искоса посмотрела на нее. Кларенс показалось, что Бисила всматривается в ее черты, и ей почему-то вспомнилась мамаша Саде. Сколько той может быть лет? Судя по всему, она несколько старше матери Инико. Но как же отличалась реакция Бисилы, когда та вспомнила ее отца!

— Знаете, что случилось со мной на днях? — спросила Кларенс. — Не знаю, рассказывал ли вам Инико. — Бисила удивленно подняла брови, а Кларенс продолжила: — В ресторане я встретила некую мамашу Саде. Она была уверена, что я ей кого-то напоминаю — какого-то человека, которого она знала в былые времена. — Она натужно улыбнулась. — Глупо, конечно, но я подумала, что она могла знать моего отца. — Кларенс выдержала эффектную паузу, но лицо Бисилы не выразило удивления.

— Ну, мамаша Саде знала слишком многих мужчин, — ответила она.

— Так значит, вы тоже знаете, кто он...

Бисила кивнула.

— А почему тебя так интересует, знала она твоего отца или нет? — спросила Бисила.

— Ну... — замялась Кларенс.

Она колебалась, но внутренний голос посоветовал быть честной. Да и почему бы не признаться, какая цель привела ее на остров?

Она уже открыла рот, чтобы ответить на вопрос Бисилы, но тут неожиданно вмешался Инико.

— Ах, вот вы где! — послышался рядом его голос. — Кларенс, нам пора, — сказал он, не глядя ей в глаза. — Мне хотелось бы добраться в Уреку до темноты.

Женщины направились к выходу. Аманда и Ховита почти насильно вручили им несколько свертков с едой и мешочек с кокосовым печеньем, которое так понравилось Кларенс. Те же веселые ребятишки, что их встретили, и даже в большем количестве, окружили их снова. Белая женщина стала величайшей новостью этого дня, а, возможно, и года.

В последнюю минуту Кларенс заметила, как взгляд Бисилы упал на простенькое ожерелье, которое Инико надел ей на шею, и на лице мелькнуло странное, но уже знакомое выражение. Кларенс гадала, означает ли это что-либо, или крохотная ракушка пробудила какие-то воспоминания. Глаза Бисилы заволокли слезы, и, прежде чем они покатились по щекам, Бисила крепко обняла Кларенс на прощание, словно они расставались на веки вечные.

Уже в машине Кларенс не переставала думать о Бисиле. Она жалела, что так и не отважилась подробнее расспросить женщину о ее жизни. Подавляющее большинство гвинеек возраста Бисилы не имели образования и занимались исключительно женскими делами: домом, кухней, обработкой земли и воспитанием детей. В лучшем случае, некоторые торговали на рынке. И, судя по рассказам Риэки, Мелании и Борихи, сейчас положение дел не слишком изменилось, несмотря на то, что конституция страны — в теории — охраняла и защищала женщин наравне с мужчинами, утверждая, что те и другие имеют равные права и обязанности. Однако, по словам ее новых подруг, на практике на их долю по-прежнему оставались одни лишь обязанности.

Но Бисиле каким-то образом удалось стать независимой, начать учиться еще в колониальную эпоху. Кларенс не знала, сколько могла зарабатывать женщина в те времена, но подозревала, что не так уж и много, причем ее заработок был еще и единственным доходом семьи.

Так как же удалось Бисиле в тех условиях поднять двоих сыновей без помощи мужчины?

— Ты так долго молчишь? — раздался над ухом голос Инико. — О чем ты думаешь?

Впервые после истории с банейскими ребятишками Инико обеспокоился ее душевным состоянием.