Палоа
Шрифт:
«Алло, Ганриетта? Это опять я. Да, только что проводила. Внучкин тьютор. Тью-тор. Да. Приятный молодой человек, хотя не без странностей. Ну, как вся нынешняя молодежь – подчеркнутый нигилизм, сережка в ушах и все такое. Чем-то напомнил мне Грегори из второго сезона. Того, что потерял память и чуть не женился на своей сестре. Да. Потом она еще выскочила за старого пердуна Хейнца… Ой, не клади трубку, я посмотрю, закрыта ли дверь… Ты еще здесь? Все в порядке, Маргариточка куда-то вышла. Ну разумеется. А что поделаешь, дорогая, я с ней вот с такого возраста нянчусь. Ты же знаешь мою невестку, прости меня, Пресвятая Дева. Опять вот умотали вдвоем на раскопки, а Маргариточка на ком? Правильно, на бабушке…».
Эльф достал папку и посмотрел список. Вацлав Кински, улица Сан Мирабель. Он завел двигатель и выкатил на проезжую часть.
Сэдра Кински
Колесо уткнулось в заросли высохшей травы у изгороди таунхауса. Эльф прошел вдоль облупленных белых фасадов, остановился около дома номер шесть. У крыльца стоял пыльный мотороллер Хонда-Актива с надорванным по шву сиденьем, в его тощей тени страдала от жары дворняга. Из ее раскрытой пасти до земли свисали слюни.
Дверь открыл Пульхен. Он был в одних шортах, на крупном белом теле четко выделялись линии загара по рукавам и шее. Некоторое время он смотрел на Эльфа черными выпуклыми глазами, затем спросил:
– Вам кого?
– Вообще-то я твой тьютор. Родители дома?
– А, точно. Я смотрю – лицо знакомое. – Он обернулся и крикнул вглубь дома: – Мам, к тебе пришли!
Внутри что-то стеклянно треснуло.
– Можно войти? – спросил Эльф.
Пульхен подумал и отступил, распахивая дверь.
– Конечно.
Эльф-бабочка вытер ноги о сухую скомканную тряпку и прошел за Пульхеном. В кухне было не прибрано, у стола с отсутствующим видом сидела женщина в полосатом банном халате. На полу валялись осколки тарелки со спагетти.
– Мам, это наш тьютор… – Пульхен повернулся и шепотом спросил: – Как вас зовут?
– Эльф-бабочка.
– …господин Эльф-бабочка.
Женщина посмотрела сына, затем перевела медленный взгляд на Эльфа.
– Ох, здравствуйте. – Встала и протянула руку. – Простите, я что-то задумалась.
– Добрый день, госпожа Кински. – Эльф пожал ее вялую ладонь. – Да вы не беспокойтесь, я ненадолго.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Она оглянулась по сторонам и растерянно застыла. Табурет был единственным сидячим местом.
– Ничего, я постою.
– Да? Хорошо. Прошу меня извинить, я что-то… Знаете, эти головные боли… они так долго не прекращались, и доктор Пресси выписал таблетки, которые… они…
Эльф-бабочка обернулся к Пульхену, сопевшему за спиной.
– Совок и веник есть?
– А?
– Тащи совок и веник.
Парень подергал себя за нижнюю губу, развернулся и утопал.
– Что ж, госпожа Кински, будем считать, что знакомство состоялось. Не стану вас утомлять, отдыхайте.
– Уже уходите? – Она провела рукой по лицу, словно смахивая паутину. – Знаете, вам, наверно, лучше поговорить с отцом Вацлава.
– Думаете? А как его найти?
– Он с нами не живет, но это временно, разумеется… – Она принялась шарить на полке среди коробок, склянок, пакетов и баночек с чем-то белым и засохшим. – Я дам телефон, одну минуту… – Сэдра Кински нашла, наконец, ручку и клочок бумаги и старательно вывела цифры. – Вот, возьмите. Только не говорите, пожалуйста, что номер дала я.
– Хорошо. – Он сунул бумажку в карман. – Тогда до свидания. Приятно было повидаться.
– Что?.. Да, конечно. Мне тоже.
В коридоре Эльф-бабочка столкнулся с Пульхеном. В одной руке тот держал совок, в другой ноутбук.
– Пока, Вацлав. И знаешь, что… – Эльф задержался в проеме двери. – Я бы на твоем месте выкинул эти таблетки.
Он не рассчитывал на реакцию, но Пульхен неожиданно ответил:
– Я тоже так думаю. Точно. – И в закрывающуюся уже дверь добавил: – Спасибо.
Семья Кахоа
– Поль, ты где? – послышался певучий голос мамы. – Odi katoi – иди сюда!
Шаман пригнулся и задом отступил от забора. Удалившись на безопасное расстояние, бросил взгляд на соседский двор. Все в порядке, Таина продолжала развешивать белье. Она привстала на цыпочки, домашнее платье задралось почти до трусиков, под мышками темнели пятна пота. Он с усилием отвел взгляд, сунул руки в карманы, и, насвистывая Боба Марли, поднялся на летнюю веранду.
– Оу, господин Эльф-бабочка! Какими судьбами?
– Привет, Поль. Ехал мимо, решил заглянуть. – На столе перед тьютором стояла чашка с чаем и домашнее угощение – фрукты, джем, кокосовые шарики, жареные бананы в сиропе.
– Ну, классно. – Шаман уселся верхом на стул. – Вы познакомились? Это моя мама Габи Кахоа, мой дядя Дэн Кахоа…
– Да, мы уже немного поговорили. – Эльф-бабочка зачерпнул джем и запил его чаем. У чая был нежный цветочный вкус.
– Он у нас способный, но неусидчивый, – продолжила Габи начатый разговор. – Торопится всегда. Я говорю – тебя что, духи за попу кусают? А он бегом-бегом… Оттого, наверно, и в школе не в порядке? – озабоченно спросила она.
– В школе все супер, – небрежно сказал Шаман. – Остался один зачет и все. Да, господин Эльф-бабочка? – Он подал лицом какой-то знак. Эльф его не понял, поэтому ответил уклончиво: – Ну, в общем, будем надеяться.
– Это хорошо, Поль. В роду Кахоа всегда ценились знания. – Дядя Дэн снял очки с перемотанной скотчем дужкой и стал протирать стекла носовым платком.
– У вас древний род? – Эльф-бабочка откусил кокосовое печенье. Было приятно сидеть в прохладе веранды и неспешно беседовать о том о сем, зная, что дела на сегодня закончены.