Паломино (Саманта)

Стил Даниэла

– Почему? А какое это имело значение? Да и не такой он известный, не такой преуспевающий, как ты думаешь. – Но, говоря это, Саманта кривила душой.

– Проклятье! Ты что, хочешь полюбоваться на мой банковский счет и сравнить с его счетом? Сколько он зарабатывает в год? Сто тысяч? Двести? Триста? А знаешь, сколько зарабатываю я, Саманта? Хочешь узнать? Восемнадцать тысяч «грязными», и это для меня еще о-го-го сколько, ведь я помощник управляющего. Мне сорок три года, черт побери! По сравнению с ним я нищий!

– Ну и что? Какая мне разница? – Саманта тоже перешла на крик. С Тейтом что-то стряслось, когда он узнал, что Джон был ее мужем. И Саманту это напугало. Она не

ожидала, что он примет это так близко к сердцу. – Главное… – Сэм сделала над собой усилие и понизила голос, разгладив одеяло, которым были укутаны ее ноги. Тейт принялся нервно расхаживать взад и вперед по комнате. – Главное то, что было между нами, какие мы с ним люди, как относились друг к другу, чем все это закончилось, почему он меня бросил, что я чувствовала по отношению к нему, к Лиз и их ребенку. Это действительно важно, а вовсе не то, сколько денег он зарабатывает и что его с новой женой показывают по телевизору. Тем более что это их показывают, а не меня! Какое тебе до них дело, Тейт? Если ты ревнуешь меня к нему, то приглядись повнимательней, и увидишь – он дурак. Он кукла, удачливая кукла. Ему просто повезло, вот и все. У него светлые волосы и смазливая мордашка, поэтому он нравится американским женщинам. Ну и что с того? Какое это имеет отношение к нам с тобой? Я лично считаю, что никакого. Джон Тейлор мне абсолютно безразличен. Я люблю тебя!

– А почему тогда ты мне не сказала, кто был твоим мужем? – В тоне Тейта появилась подозрительность.

Саманта откинулась на подушку и схватила себя за волосы, стараясь удержаться от крика. Потом снова села и посмотрела на Тейта почти с такой же яростью, с какой смотрел на нее он.

– Я не думала, что это важно.

– Проклятье! Ты думала, я не стою того, чтобы посвящать меня в твою жизнь? И знаешь что, малышка? – Тейт еще раз прошел в другой конец комнаты и принялся надевать брюки. – Ты права. Я действительно этого не стою.

– Ты с ума сошел! – Саманта уже не сдерживалась; она кричала, пытаясь побороться с его фантазиями, показать ему правду. – Ты стоишь пятидесяти, сотни Джонов Тейлоров! Он эгоистичный сопляк, который меня так страшно оскорбил! А ты взрослый мужчина, красивый, добрый. С тех пор как мы познакомились, я от тебя ничего не знала, кроме добра!

Саманта оглядела комнату, в которой они вот уже три месяца подряд проводили все вечера; взгляд ее упал на картины, которые Тейт купил ради нее, чтобы оживить свою комнатушку, на удобную кровать, на цветной телевизор, который Тейт приобрел тоже ради нее, чтобы она развлекалась… Сэм посмотрела на симпатичные простыни – она и Тейт сплетались на них в объятиях… на книги – Тейт предполагал, что они ей понравятся… Вот цветы, которые он рвал для нее украдкой, когда никто не видел, вот фрукты – Тейт приносил их из сада… вот ее портрет – он сделал этот набросок в воскресенье, когда они поехали на озеро. Саманта вспомнила мгновения, часы, проведенные вместе с Тейтом, вспомнила его жесты, фотографии, общие секреты – и снова, в сотый раз поняла, что Джон Тейлор недостоин целовать сапоги Тейта Джордана.

Когда она заговорила вновь, в ее глазах стояли слезы, а голос звучал сипло и глухо:

– Я не сравниваю тебя с ним, Тейт. Я тебя просто люблю. А его – нет. И только это и важно. Попытайся понять. Мне больше ничего не нужно.

Сэм хотела дотронуться до Тейта, но он не подходил к ней, и ее протянутая рука безвольно упала… Обнаженная Саманта встала на колени, и по ее лицу медленно заструились слезы.

– Неужели ты думаешь, что лет через пять тебе это тоже не станет глубоко безразлично? О, леди, не будьте столь наивны! Пройдет пять лет, я так и останусь обыкновенным ковбоем, каких великое множество, а он по-прежнему будет одним из самых знаменитых телеведущих в нашей стране. Неужели ты, любуясь на него по вечерам, за мытьем посуды, не будешь сожалеть о том, что связалась со мной? Это тебе не игра, а реальная жизнь! Жизнь на ранчо. Тяжелая работа. Безденежье. Тут вам не реклама, дамочка, а настоящая реальность.

От этих злых слов Сэм разрыдалась еще горше.

– По-твоему, я не воспринимаю это всерьез?

– Да как ты можешь, скажи на милость? Как, Сэм? Ты только сравни, как ты жила там и как живу здесь я. Какая у тебя квартира в Нью-Йорке? Пентхаус на Пятой авеню? Фешенебельные апартаменты со швейцаром, французским пуделем и мраморными полами?

– Нет, я живу на верхнем этаже небольшого дома, без лифта. Ну как, тебе легче стало?

– Ага, и вся квартира забита антиквариатом.

– Ну, есть у меня несколько старинных вещей…

– Тут они будут смотреться просто шикарно! – с чувством воскликнул Тейт и, отвернувшись от Саманты, принялся надевать ботинки.

– Да какого хрена ты так разозлился? – снова сквозь слезы закричала Саманта. – Ладно, я виновата, что не сказала тебе про Джона Тейлора. Извини! Если уж на то пошло, тебя он волнует куда больше, чем меня. Я просто не думала, что тебе это так важно.

– А что ты еще мне не рассказала? Что твой отец – президент «Дженерал моторс»? Что ты выросла в Белом доме? И унаследуешь все состояние своего богатого папашки? – Тейт посмотрел на Сэм с откровенной враждебностью, и она как была нагишом, так и выпрыгнула из постели, словно ловкая, изящная кошечка.

– Нет, я тебе не сказала, что у меня эпилепсия и сейчас начнется припадок. Из-за тебя!

Но Тейт даже не улыбнулся, ей не удалось его рассмешить. Он молча ушел в ванную и закрыл за собой дверь. А когда появился вновь, то посмотрел на Сэм с раздражением.

– Ты чего сидишь? Одевайся!

– Почему? Я не хочу. – У Сэм внутри все похолодело от ужаса. – Я не собираюсь уходить.

– Не собираешься, но придется.

– Нет, – Сэм присела на край кровати. – Я не уйду, пока мы не уладим это недоразумение. Ты должен усвоить раз и навсегда: этот мужчина ничего для меня не значит, я люблю только тебя. Ты можешь понять это своей дурацкой башкой?

– А какая разница, пойму я или нет?

– Для меня разница есть. Ведь я люблю тебя, дурак дураковский! – Сэм перешла на шепот и ласково улыбнулась Тейту, но он на ее улыбку не ответил.

Пристально посмотрев на Саманту, Тейт взял сигару, но закуривать не стал, а просто повертел в руках.

– Ты должна уехать в Нью-Йорк.

– Зачем? Чтобы гоняться за мужем, на которого мне наплевать? Мы разведены. Ты это забыл? И я очень довольна. Я влюблена в тебя.

– А как насчет твоей работы? Ты и ее готова бросить ради жизни на ранчо?

– Вообще-то… – Сэм глубоко вздохнула, и ее внезапно забил озноб.

То, что она собиралась сейчас сказать, означало решительный поворот всей ее жизни, а ведь она еще не приняла окончательного решения… но сказать нужно было сейчас, прямо сейчас… У нее не оставалось времени на размышления.

– …Именно это я и собиралась сделать. Уволиться с работы и остаться здесь.

– Это смешно.

– Почему?

– Потому что тебе здесь не место, – устало произнес Тейт. – Твое место там, в шикарной квартире, на высокооплачиваемой работе, рядом с каким-нибудь мужчиной из того, а не из этого мира. Тебе нечего делать с ковбоем в однокомнатном домике, среди лошадиного навоза и бычков-однолеток. Ты же шикарная женщина, дама!